Булат Жандарбеков - Томирис

В Вавилоне существовала медицинская энциклопедия, в которой все болезни классифицировались по группам, в соответствии с частями человеческого тела. Например, в разделе "Когда человеческая голова охвачена жаром" описываются симптомы и процессы болезней головы. В этой же части говорится об умопомрачении, облысении, болезни висков и т. д. В энциклопедии есть разделы о болезни органов дыхания, указываются болезни сердца, печени, желудка и т. д. Все врачи подразделялись на три групппы: хирургов, терапевтов и окулистов. Древние хирурги умели многое — как уже говорилось, снимали с глаз бельмо, удаляли опухоли, сращивали сломанные кости, делали трепанацию черепа и многое другое. Их искусство было столь высоко, что когда занемог египетский фараон, то он попросил у своего зятя царя Вавилонии родственной помощи — прислать врача из Вавилона. А ведь-у самих египтян была высокоразвитая медицина. Благодаря бальзамированию умерших они лучше всех знали анатомию человека. Интересно, что символом покровителя вавилонских врачей бога Ниназу была змея, обвивавшая жезл.

Очень развита была звездная наука — астрология и астрономия. Вавилоняне создали календарь, в котором год был разделен на 365 дней, 6 часов и 11 минут, и трудно сейчас сказать, то ли ошиблись древние астрономы на три минуты, то ли в те времена год имел продолжительность на три минуты больше. Вавилонянам следить за временем и ориентироваться в сутках помогали изобретенные ими солнечные и водяные часы.

Математика у вавилонян, так же как и астрономия, была необходима прежде всего в практической жизни — при строительстве домов, дворцов, крепостей, дорог, составлении календарей, проведении каналов, планировке сельскохозяйственных угодий. Поэтому она достигла высокого уровня, и все расчеты производились с поразительной точностью. Изучение вавилонской математики показывает, что вавилоняне знали знаменитую теорему Пифагора еще задолго до появления того на белый свет. В Вавилоне было положено начало алгебре, они умели извлекать не только квадратные, но и кубические корни, знали, как возводить в'степень и решать уравнения с неизвестными. И наконец, они изобрели нуль, благодаря которому десятичная система получила свое истинное значение при письменных вычислениях. Грамотность среди вавилонян (имеются в виду полноправные граждане) была обычным явлением. Деловитые и расчетливые вавилоняне предпочитали каждую сделку закреплять письменным контрактом. Понятно, что всеобщая грамотность способствовала развитию литературы высокого художественного содержания. Пример тому эпос о Гильгамсше, оказавший огромное влияние на всю литературу Востока.

И вот этот огромный город замер в тревожном ожидании — на него шел Кир!

Никогда еще ежегодный ритуал переизбрания царя не происходил с такой пышностью и помпезностью. Набонид ознаменовал семнадцатый год своего правления таким грандиозным празднеством, что оно вошло в хронику, в которой отмечались лишь наиболее значительные события великого города,отсчитывавшего уже третье тысячелетие своего существования.

Из царских складов, амбаров, хранилищ бесплатно раздавались солдатам и горожанам хлеб, мясо, рыба, фрукты, сладости, рекой лилось вино из царских подвалов. Гуляния продолжались и днем, и ночью: по велению Набонида сотни пылающих смоляных бочек, мириады масляных плошек и факелов освещали украшенные цветами и пестрыми тканями улицы и площади, разгоняя ночную тьму. Слух горожан услаждали музыканты, их потешали шуты, развлекали фокусники и акробаты. На Евфрате были устроены катания на нарядных ладьях.

При всей своей ненависти к Набониду жрецы не преминули использовать коронацию ненавистного царя для своего обогащения. Они распахнули ворота святилища главного бога Вавилона Бэла-Мардука для священного акта — совокупления юных вавилонянок с грозным богом. Этого события с нетерпением в течение года ждали сластолюбцы, обладающие тугой мошной. Заранее облюбовав себе жертву, они договаривались со жрецами, и тысячи юных вавилонянок во мраке святилища на золотом ложе лишались девственности отнюдь не золотым истуканом бога Мардука, а простыми смертными, облегчившими свои кошельки платой за удовольствие жрецам храма. Девушек, для которых не нашлось покупателей, в женщин превращали откормленные служители святилища. Однако этот гнусный акт никоим образом не отражался на репутации "чистокровных" вавилонянок, и они по-прежнему имели право носить покрывало, как символ непорочности, в отличие от профессиональных проституток, не удостоившихся вавилонского гражданства» а посему обязанных быть позорно простоволосыми. И даже развратные храмовые иеродулы, в отличие ат своих низкорожденных коллег удовлетворяющие похоть высокопоставленных особ, а не отбросов общества и солдатни, имели право на пресловутое покрывало.

Многодневное пиршество закончилось отъездом Набонида в армию, стерегущую персов у великой индийской стены. Своему пасынку и соправителю — Валтасару он оставил стотысячный гарнизон для защиты Вавилона. Надо сказать, что на скупых и расчетливых вавилонян расточительность царя произвела впечатление обратное тому, на которое рассчитывал Набонид. Со вздохом подсчитывая расходы, они видели в этом сумасбродстве признаки неуверенности и отчаяния. Ни празднество, ни заигрывания с простыми людьми не укрепили позиций Набонида. Тысячеустая молва разносила, вести по всему Двуречью о приходе светлого и справедливого Кира, царя милостивого и доброго. С особым нетерпением, прихода Кира ждали иудеи, насильно переселенные Навуходоносором иэ Палестины.

Жрецы Эсагилы решили, что пора выбить трон из-под Набонида, и велели многочисленным сборщикам храмовой десятины мутить народ, хуля Набоннда и прославляя Кира. Пожарищами то там, то здесь вспыхнули бунты рабов и бедных землевладельцев. Запылали поместья знати, лавки торговцев и конторы ростовщиков. Народный гнев выплеснулся на управляющих поместьями, богатеев, да и на самих рьяных подстрекателей — сборщиков храмовой десятины. Вековая ненависть к ним оказалась сильнее благодарности за добрую весть о приходе царя-освободителя.

Поначалу Валтасар, побуждаемый слезными молениями и паническими воплями придворной знати, а также беспокойством за участь собственных многочисленных поместий, пытался пресечь возмущение народных масс крутыми мерами, но не успевали каратели подавить бунт в одном месте, как восставали люди в другом. Ни казни, ни порки, ни сожжение крамольных поселений и деревень не помогали. Перед Валтасаром встал выбор — или воевать со своим народом, или же защищаться от Кира. Махнув рукой, он выбрал второе, резонно рассудив, что в случае победы над персидским царем можно, бросив армию против народа, потопить в крови народное возмущение, а в случае поражения от Кира... пусть об этом болит голова персидского царя. И, отозвав свои карательные отряды, Валтасар закупорил Вавилон подобно сосуду, запретив и въезд, и выезд из города. На мощных стенах замаячили многочисленные лучники, а ночную тишину стали нарушать тяжелые шаги патрулей из копейщиков. Но неуравновешенный Валтасар сам не выдержал гнетущей обстановки тревожного ожидания и, чтобы заглушить все возрастающий страх перед неотвратимо надвигающимся победоносным персом, стал искать забвения в коварном вине. Об оргиях во дворце Валтасара шептался весь Вавилон,,