Тулепберген Каипбергенов - Непонятные

— Тьфу на тебя, проклятый Алакоз! Недаром говорят, что твоя мать произвела тебя на свет от изменника Айдоса! Ты в него пошел! Бии, не ослышался ли я? Неужели правда, что вы отдали судьбу народа в руки этому чужаку? Брат мой, Ерназар-кенегес, — обратился он с мольбой к Ерназару-младшему, — весь народ видел в тебе источник разума и своего будущего благополучия! Как же так, что толкнуло…

— Хватит разглагольствовать, отвечай, где «Клятва»? — напустился на него Ерназар-младший.

— Бросил в огонь! Сгорела ваша бумажка! — язвительно ответил Фазыл. — Нечего обманывать народ! В Хорезме должен быть один хан, лишь один! Вы толкаете наш народ к гибели!

Сзади стал проталкиваться Маулен. Он наконец понял, что здесь происходит.

— Люди, это очень плохой человек! — Он ткнул пальцем в Фазыла. — Когда мы собрали средства, чтобы вызволить Ерназара из зиндана, он отдал деньги главному визирю со словами: «Эти деньги народ посылает вам, чтобы вы освободили его от Алакоза… Убейте его!»

— Ничтожество — вот кто ты есть, Маулен! Я чуял, что ты навозный жук! Который любит играть мячиками из навоза!.. Которые сам скатывает из дерьма! — Фазыл скрипел зубами, дергался. — Теперь убедился — ты не один такой! Все каракалпакские бии зарылись в навоз! Ничего не видят…

— Не смей оскорблять отцов народа! — разгорячился Генжемурат и сделал шаг к дереву.

— Мамыт, Саипназар, где вы, почему молчите! — шарил глазами Фазыл по толпе.

— Маулен сказал правду! — раздался из задних рядов голос Мамыта.

Зарлык обратился к биям:

— Мне очень тяжело, что первый мой приказ вы-нужден быть таким жестоким! Иного выхода нет. Я приговариваю Фазыл-бия к смертной казни. За предательство интересов народа и страны, за осквернение наших высоких целей. Повесить его! Ерназар, Генжемурат, Ерназар-младший — выполняйте!

Саипназар, смертельно напуганный тем, что Фазыл перед казнью выдаст его, зашептал на ухо Ерназару:

— Негодяй заслуживает кары немедленно! Алакоз и Ерназар-младший обменялись взглядами,

приблизились к Фазылу.

— Приговор хана — это приговор бога! — воскликнул Алакоз. Он развязал веревку и на одном ее конце сделал петлю. — Говори свое последнее слово!

— Меня не устрашишь смертью! А ты, Алакоз, прежде чем накидывать петлю на мою шею, подумай о своей! Бии, вы допускаете насилие и беззаконие! Казнь над любым из каракалпакских биев дозволяется только с ведома, только по приказу великого хивинского хана! Освободите меня, хватит играть моей головой! Моей жизнью! — Откуда только брались у Фазыла силы…

Младший Ерназар и Генжемурат ухватились за конец веревки, переброшенной через кривую ветку туран-гиля, потянули. Фазыл пытался ослабить руками петлю:

— Дураки, глупцы безмозглые, хивинский хан всех вас из-за меня перевеша-ша-шае…

Вернулись в шалаш, сели, помолчали.

— Наш великий хан, нужно ли заново писать «Клятву»? — тихо спросил Ерназар.

Зарлык подумал, подумал и ответил:

— Я верю уважаемым биям! Слушайте все еще один приказ. Повторим трижды — прямо сейчас! — слова «Клятвы» о том, что все наши джигиты — это каракалпакские соколы, а каждый конь — конь для воина! Ерназар, начинай ты!

— Все джигиты в стране — соколы! Каждый конь в стране — конь для сокола! Все джигиты в стране — соколы!.. — повторяли бии за Ерназаром.

— Уважаемые бии, — продолжил Зарлык, когда отзвучала присяга, — хивинский хан не смирится с тем, что лишился каракалпакских владений и каракалпакских денег. Налог мы ему платили исправно, ощутимо пополняли его казну… Мы должны собрать войско. За один месяц! Командовать им будет Ерназар Алакоз, я объявляю его главнокомандующим… Главным своим советником назначаю Ерназара-младшего. Все же остальные возглавят джигитов своего рода. Должности и чины мы распределим позже.

— Нашему ханству нужен какой-то герб, который отличал бы его от других ханств, — предложил один из биев.

— Конечно, — согласился Алакоз. — Когда народу в нужный срок будет объявлено об образовании ханства, тогда все вместе и герб придумаем. — Алакоз высмотрел на дастархане самое большое и красивое яблоко. — Наш великий хан, сейчас в знак нашего объединения, в знак нашего согласия разрешите мне поделить это яблоко на шестьдесят частей — поровну!

— Делите!

Уважаемые бии! Пока мы не соберем всех соколов, не будем снимать предателя с дерева! Не станем предавать земле! — объявил Зарлык-хан.

Правильно! — поддержал Ерназар-младший. — Прежде чем победить врага, нужно победить самих себя!

Ерназар искусно разделил яблоко на множество частей; каждый бий получил свой кусочек и съел его. Уже собрались прощаться, когда в шалаш ввалился запыхавшийся Шонкы.

— Люди! Люди! Новость! В мервском походе погиб хивинский хан! — Шонкы пробрался к Ерназару. — По вашему приказанию я побывал в Хиве. Хан умер… Вся Хива кипит, волнуется!..

— Ты принес счастливую весть, Шонкы! А теперь поклонись первому хану нашей страны — Зарлыку!

Шонкы решил, что Алакоз шутит. Он обвел взглядом биев.

— Ерназар-ага, первым нашим ханом, если когда-нибудь будет у нас свое ханство, станете вы!.. — растерянно, вяло промямлил Шонкы.

— Ты сначала поклонись, а потом рассуждай! — ткнул его бий, находившийся по соседству. — И во-о-он туда взгляни, на тот турангиль.

Шонкы высунулся наружу, вздрогнул. Не мешкая подбежал к Зарлыку.

— Уважаемые бии! Не исключено, что новый хан захочет избрать путь согласия и примирения с нами, — сказал Зарлык. — Пусть ваши джигиты вместе с оружием прихватят и лопаты, кирки, топоры. Начнем рыть от Амударьи канал. Пусть он станет каналом счастья для нашего народа!

— Замечательно! — обрадовался Ерназар Алакоз. — По берегам канала будем выделять земли биям. Пусть сады разводят, обживают землю!

— Землю будем распределять строго. В точном соответствии с долей, которую каждый бий внесет в дело! — заключил Зарлык.

Оба Ерназара, возглавляемые Зарлыком, много дней подряд не слезали с коней. Они изъездили вдоль и поперек берег Амударьи, выбирая место, которое стало бы великим началом — нового русла нового канала. Они прикидывали и так и эдак, взвешивали, соображали и в конце концов порешили: русло будет чуть выше Ход-жейли, напротив Таслака; потом канал проляжет через аул Нукус, где течет маленькая речушка Кызкеткен, и дойдет до самой Казахдарьи. Справиться со всеми работами за год трудно. Зато если уж справиться, канал превратится в артерию жизни, свяжет разбросанные тут и там аулы.

Этот маршрут одобрили все каракалпаки — и бии, и баи, и простой люд. Все роды, все аулы.

Было слякотно, приближалась зима, но народ все шел и шел к назначенному месту. Джигитов возглавляли бии. Хан самолично встречал их, встречал сердечно, приветливо, заводил с ними откровенные беседы о самых простых, каждому интересных вещах и лишь потом направлял к Алакозу и Ерназару-младшему. Два Ерназара держались так, словно братья родные, были в полном ладу и согласии. Каждый подтверждал и одобрял то, что сказал или решил другой. Оба проявляли ко всем одинаковое внимание, расспрашивали, вникали, интересовались, кто, где желал бы получить землю под посевы и жилье. Землю они распределяли с особой тщательностью, по справедливости, чтобы никто не мог обидеться и упрекнуть их. Работу на канале — тоже…