Тулепберген Каипбергенов - Неприкаянные

— Хорошо бы сообща найти капкан для тигра, — сказал Айдос. — Всей степью загнать его туда.

Веселость сразу покинула Кабула. Пожалел, что заговорил о капкане для суфи. А когда приходила к охотнику жалость к самому себе, голос его становился скрипучим, как у козла. И он жалобно произнес: Трудно найти такой капкан.

Кадырберген тут же поддакнул:

— Ой трудно…

Однако беспокойная была душа у неполноправного бия, не мог он оставаться в стороне от дел важных. Принесет ли пользу, не принесет, а ухватится за оглоблю застрявшей в песке арбы и тянуть будет.

Трудно, но можно, — добавил Кадырберген. — Искать будем, Айдос-бий.

Сказал бы это Кабул, посветлело бы на сердце Айдоса. Большой аул был под началом бия. Многие аульчане бия занимались охотой и имели ружья. Готовые нукеры. Прибавилось бы сил у Айдос-калы. Да и войско пора создавать из степняков, не всегда же будут хивинцы защищать Айдос-калу. Но сказал не Кабул, а Кадырберген. А у неполноправного бия нет ни аула, ни людей, ни коней, ни ружей. Потому слова его — пустое. Что произнесены, что не произнесены — все равно.

Прежняя боль сжала сердце Айдоса. Видно, ничем ее не прогонишь. Глубока, как колодец в степи.

Прогнать решил биев. На что они ему! Держатся за землю, которая уже бесплодна, берегут хурджун, который пуст. Наполнить его хотели бы, Кабул о том только и думает, а руки протянуть не желают. Кто бы другой за них это сделал: Айдос или хан хивинский.

«Уйдите! — надо было сказать биям. — Прочь с глаз моих!» Да не принято в степи говорить такое. Иное сказал Айдос:

— Когда найдем капкан и поймаем тигра, приходите, дорогие мои, выдергивать клыки его и делить шкуру…

Да, не утихла боль от первой раны. Извела она вконец Айдоса. Стал он молить бога, просить наказания себе: «Если грешен, пошли возмездие, достойное вины моей! Если же нет вины моей, освободи душу от мучений!»

Бог не отвечал несчастному Айдосу. С Туремуратом-суфи беседовал, наставлял его, учил, как поступать в трудную минуту, а перед Айдосом безмолвствовал. Отверг, должно быть, Айдоса, забыл про старшего бия. Или не забыл. Да, не забыл. Готовил ему новое испытание.

И вот пришло оно. И опять в ясный, тихий день, когда отцвела степь и ветер уносил запахи весны к морю.

Вбежал Мухамеджан-бек в юрту Айдоса и сказал:

— Кунградцы пошли на Айдос-калу!

Который уже раз шли джигиты суфи на Айдос-калу, но всякий раз отгоняли их пули хивинцев. Не тревожил бек старшего бия просьбой участвовать в таких стычках, обходился без него. Да и недуг вроде бы не позволял бию брать в руки меч.

Нынче не посчитался с этим бек.

— Конь ждет вас у юрты!

Айдос лежал на курпаче, уткнувшись лицом в подушку и обхватив руками голову. Боль была нестерпимой. И началась она, когда на городской стене загремели сразу три барабана. Может, это была и не боль, а страх?

Чей конь? — спросил едва слышно Айдос.

— Ваш конь.

— Зачем оседлали его? Я запретил приводить буланого к моей юрте.

Бек пояснил улыбаясь:

— Против серого коня устоит только буланый. Могучие когти разорвали сердце Айдоса. Воскликнул он:

— Серый Бегиса?!

Крик бия развеселил сотника. Он засмеялся.

— У вас слишком много братьев, Айдос. Сегодня на сером Мыржык.

Снова должен был вскрикнуть бий. На этот раз не в удивлении, а в отчаянии. Ангел смерти опять спускался на плечи Айдоса. Крылья черные касались лица бия.

«Нет, — сказал себе Айдос. — Не только смерть уготована сыновьям Султангельды».

Он поднялся с курпачи, поднялся неуверенно, покачиваясь, как хмельной, подошел к сотнику.

— Бек, сядете на буланого!.. Усмехнулся бек в лицо Айдосу:

— Я бы сел, дорогой бий, но кунградцы требуют вас. Мыржыку хочется обнять своего брата.

Уже слышал эту страшную шутку Айдос. Говорил уже бек о желании Бегиса видеть брата своего. Умел сотник глумиться над чувствами человеческими. Ему это доставляло радость.

— С каких пор, бек, вы стали считаться с желаниями врага? Или у вас нет силы ответить ему?

Смутился сотник. Этот дикий бык, оказывается, умел не только реветь, но и говорить. Думать умел.

— Не принимайте шутку близко к сердцу, бий. Мы же с вами друзья. Но кунградцев действительно ведет Мыржык, и он на сером коне. Вряд ли брат ваш захочет скрестить оружие со мной, чужим для него человеком…

Издевательская улыбка, только что покинувшая холеное лицо сотника, снова вернулась.

— Знаете, что кричат кунградцы? — спросил бек. Он посмотрел пытливо на Айдоса, размышляя, добивать его или не добивать. Решил, что лучше добить. Раненых быков добивают. — Они кричат: «Смерть Айдосу! Смерть братоубийце!»

Добил бек несчастного Айдоса. Оперся он рукой о каркас юрты, чтоб не упасть, не оказаться у ног сотника, не коснуться лицом его пыльных сапог.

— Братоубийце?.. — простонал Айдос.

Бек промолчал. Он ждал, пока бий совладает с собой, поборов слабость, или же, наоборот, рухнет на землю. Ему хотелось, чтобы бий поборол себя, иначе кто другой заменит бия в этом бою? Кунградцев-то ведет Мыржык. Против Айдоса ведет. И нужен беку Айдос.

Поборол слабость старший бий. Как уж ему это удалось, один бог знает. Поборол и спросил усталым, но твердым голосом:

— Что делать?

Бек торопливо, словно боялся, как бы не расслабился вновь бий, ответил:

— Сесть на коня.

— Это ли только нужно вам? Бек пожал плечами:

— Вы слуга хана, Айдос-бий.

Слуга хана раб хана, и воля хана для него закон. Вот кто Айдос. Знал он это и раньше, но сейчас лишь понял, какова цена этому. Высокая, видно, цена.

— Что же нужно от слуги великому хану? — спросил Айдос.

Не следовало задавать такого вопроса беку. Не всегда посвящен был в тайные намерения правителя Хивы сотник. А если б и посвящен был, разве открыл бы их? Пусть сам Айдос скажет.

И Айдос сказал:

— Смерть братьев моих нужна хану.

Тень бросал на правителя Хивы этот дикий бык. Позорную тень. Смахнуть ее сейчас же — вот что должен был сделать бек. Помыслы хана чисты, как чисто само небо Хорезма.

— Она нужна вам, бий! Братья воюют против Айдос-калы, а не против Хивы. Не хотят видеть старшего бия ханом каракалпаков.

Легко смахнул тень с правителя Хорезма сотник. Ловко смахнул, попала она теперь на глупого Айдоса. Осталось лишь посмеяться над ним. И посмеялся бы бек, не будь в руках бия меча, снятого со стоны. Готовился к сражению бий.

— Не хотят? — переспросил Айдос.

— Не хотят.

Очень глупым оказался этот дикий бык. Поворачивал рога туда, откуда дразнили его палкой.

— А великий хан хочет?

На этот раз можно бы было и раскрыть тайные замыслы Мухаммед Рахим-хана. Сказать, что хочет видеть Айдоса ханом каракалпаков правитель Хорезма. Ложь ли это, правда ли, не унизит она хана, а возвеличит лишь. Добрым и мудрым предстанет перед своими соотечественниками повелитель. Но все же опасно давать обещания от имени хана. Сошлется на них Айдос в трудную минуту. И бек ответил: