Виктор Поротников - Митридат

Длинные волосы Роксаны, выкрашенные в рыжеватый цвет, были уложены в высокую прическу, перевитую жемчужными нитями.

Глаза были подкрашены суриком. От нее веяло тончайшими благовониями.

Из золотых украшений на Роксане была лишь звезда на тонкой цепочке, висевшая на шее. Ни колец, ни браслетов, которых было так много на Нисе, на Роксане не было. Не носила она и серьги.

Одежды на Нисе и Роксане были греческие.

Видя, что сестры не собираются открывать ей тайну смерти их матери, а также умалчивают, за что Митридат казнил Антиоху, Лаодика решила нажать.

– Роксана, а ты не боишься, что тебя постигнет участь Антиохи?- коварно спросила она, наблюдая за реакцией сестры.

– Я готова ко всему,- спокойно ответила Роксана,- если, конечно, раньше не умру при родах, как Статира.

– Роксане тяжело дались роды ее первенца Аркафия,- участливо вставила Ниса, желая вызвать жалость к ней со стороны Лаодики.

– Так твоего сына зовут Аркафий,- улыбнулась Роксане Лаодика.- Ты покажешь его мне?

– К сожалению, сестра, малыш болен,- пробормотала Роксана, опустив глаза.- И, вообще, его нет во дверце.

– А где же он?- удивилась Лаодика.

– Он…- Роксана замялась.- Неважно. Лучше расскажи нам о себе, Лаодика, у тебя такой чудесный муж! Ты счастлива с ним?

Лаодика небрежно махнула рукой.

– Никомед- это воск в моих руках. Настоящий супруг должен быть как кремень! Правда, покойный царь Ариарат и вовсе был тряпкой. От него не было проку ни в постели, ни в государственном совете- нигде. Удивляюсь, как я вообще сумела зачать от него ребенка!

– Твой сын сейчас правит в Каппадокии, да?- робко спросила Ниса.

– Сомневаюсь, что мой сын правит там,- сказала Лаодика.- Ему всего-то четырнадцать лет. Наверняка всеми делами царства заправляет его советник Гордий. Это человек без сердца, но с огромным честолюбием. Если хотите знать, милые мои,- вздохнула Лаодика,- я была вынуждена покинуть Каппадокию, дабы избавиться от притязаний Гордия, который вознамерился стать моим мужем, едва я овдовела. У меня есть подозрения, что это именно он отравил моего супруга, царя Ариарата.

– Что ты говоришь?!- воскликнула впечатлительная Ниса, прижав ладони к щекам.

– Значит, ты вышла замуж за Никомеда не по любви?- спросила Роксана старшую сестру.

– А где она, любовь?- Лаодика грустно усмехнулась.- Ты выходила замуж за Митридата по любви?

– Ты можешь мне не поверить, сестра, но я люблю Митридата всем сердцем!- пылко ответила Роксана.

– Это понятно,- промолвила Лаодика после недолгой паузы,- ты полюбила Митридата как своего первого и долгожданного мужчину. Но где уверенность, что и он станет всю жизнь любить тебя так же, ведь ты у него явно не первая женщина, дорогая моя. И не последняя, об этом тоже не следует забывать,- со значением добавила Лаодика.

Она взяла со стола чашу с вином.

– Предлагаю, сестренки, выпить за…

– Не стану я пить с тобой,- воскликнула Роксана, вскочив со стула.- Потому что, ты… Ты- дрянь!.. Видеть тебя не могу!

Роксана, сдерживая рыдания, убежала прочь. В ночи шелестели листвой деревья под напором морского бриза; сияли звезды в вышине.

Из мегарона долетала музыка и хор пьяных мужских голосов, поющих греческую песню о счастливом наемнике.

Внизу, под террасой, прошла дворцовая стража: происходила смена караула.

– Может, хоть ты выпьешь со мной, милая Ниса?- предложила Лаодика, поднимая чашу.

– Да, да,- Ниса последовала примеру старшей сестры,- я согласна выпить с тобой. Я так рада тебя видеть, Лаодика! Не сердись на Роксану, последнее время у нее дурное настроение.

– Я не сержусь,- кивнула Лаодика.- Между нами, Роксана ужасно выглядит. Здорова ли она?

– Не знаю.- Ниса пожала плечами.- После родов Роксана сильно недомогала, но теперь, кажется, поправилась. Во всяком случае, врачи оставили ее в покое.

– Давай, сестренка, выпьем за ее здоровье и за наше счастье, которое где-то явно залежалось,- сказала Лаодика и, не отрываясь, осушила чашу немного терпкого херсонесского вина. Ниса не смогла осилить свой кубок и поставила его обратно на стол недопитым. Винные пары обожгли ей горло, и она слегка закашлялась, прикрыв рот ладонью.

Лаодика с улыбкой глядела на нее, завидуя ее молодости, непосредственности и этому неумению пить. В свои тридцать лет Лаодика казалась себе скучной и безнадежно разочарованной в жизни.

Утром следующего дня Митридат устроил на центральной площади Синопы военный смотр.

В городе были размещены триста царских телохранителей, тысяча отборных персидских всадников, пять тысяч тяжеловооруженной персидской пехоты, так называемые «бессмертные», две тысячи каппадокийских лучников и семьдесят боевых колесниц.

К этому войску были присоединены победоносные отряды Диофанта: четыре тысячи греческих наемников, три тысячи синопских гоплитов и около шести тысяч легковооруженной азиатской пехоты.

Митридат и Никомед, стоя на колеснице, объезжали застывшее в строю понтийское войско.

– Как видишь, друг мой, я готов к новым сражениям!.- молвил Митридат, делая широкий жест рукой в сторону ощетинившегося копьями воинства.- А ты готов к новым походам? Куда на этот раз мы повернем наших коней?

– Полагаю, только на запад, друг Митридат,- с улыбкой ответил Никомед,- поскольку к северу отсюда простирается море. Путь на северо-восток закрывают Армянские горы и отроги Кавказа, а на юго-востоке лежит Каппадокия, страна, где царствует Ариарат

Филометор, твой племянник и мой приемный сын.

– Тогда на запад!- воскликнул Митридат.- До самого Эгейского моря!

– Боюсь, друг Митридат, римляне, что владеют Фригией, Карией и Пергамом, не пропустят нас к Эгейскому морю,- осторожно возразил Никомед.- Римляне- опасный враг.

– Пустое, Никомед,- беспечно ответил Митридат,- мы с тобой царствуем в Азии, и предки наши царствовали здесь. Римляне же- пришельцы с запада, они чужаки здесь. Фригийцы, карийцы и пергамцы поддержат нас, а не римлян. Мы вышвырнем римлян из Азии в Европу, пускай они там устраивают свои порядки!

После военного смотра были устроены лошадиные бега- любимое зрелище синопцев.

Ипподром был забит народом.

При виде Митридата зрители на трибунах, вскочив на ноги, стали громогласно выкрикивать: «Слава Митридату Евпатору!»

Стоя в царской ложе, Митридат, видимый отовсюду, ответил на приветствие поднятием руки.

– Кажется, друг мой, народ тебя любит и почитает,- сказал Митридату Никомед.- Какое звучное прозвище дали тебе граждане Синопы – Евпатор! А вот, мои подданные прикрепили мне довольно избитое среди царей прозвище- Филопатор (что означает любящий отца). Сколько уже было царей с таким прозвищем среди пергамских Атталидов, сирийских Селевкидов и египетских Птолемеев. Выходит, что я- один из многих. А ты, друг Митридат, единственный в своем роде. Во всяком случае, я больше не припомню царей с таким же прозвищем, как у тебя. А ты, Лаодика?