Рой Якобсен - Стужа

Они улыбаются друг другу.

Гест выполняет работу, в тот же вечер пересекает мыс и идет к церкви, где Кнут священник, стоя на ветхом причале, выплескивает в воду бадью помоев, на радость чайкам, вообще-то помои предназначаются на корм свиньям, но клирику нравится наблюдать за этими ненасытными хищницами, такая у него привычка, он разговаривает с птицами, бранит их, и смеется, и выговаривает им, когда они клюют и бьют друг дружку в драке за еду. Гест подходит к нему, становится рядом, перед вихрем из перьев и криков, и не открывает рта, пока не перехватывает тревожный взгляд Кнута.

— Я уезжаю, — говорит Гест. — Возьму Сероножку.

— Да, конечно, бери, — отвечает Кнут священник.

Они обнимаются.

Гест навещает Асгейра и монахов, слушает, как Тофи произносит новую фразу, которую выучил по-норвежски: «Мне холодно». Проводит рукой по лбу Гудлейва, обменивается с ним взглядами, как положено, седлает Сероножку и покидает город.

Он держит путь на юг. Через горы, в сторону озера Мёр. Но едет совсем не туда, про Мёр он придумал специально для Кнута священника, для человека, которому не доверяет, для человека со страхом. Не доезжая до Медальхуса, он сворачивает с торной дороги на запад, едет через лес и снова попадает в Оркадаль к хёвдингу Эйнару сыну Эйндриди. Роскошные хоромы, что Эйнар строил прошлой осенью, воздвигнуты, красуются бревенчатыми стенами, сияют в вешнем свете, словно желто-белое масло. На крыше Гест замечает малорослого трэля, который носил ему еду, сейчас десять работников под его началом кроют крышу дерном. Гест останавливает лошадь, наблюдает за ними, наслаждается зрелищем работы, потом выезжает на лужайку перед домом и громко объявляет, что приехал вручить Эйнару подарок.

— Знамение! — восклицает трэль, узнав его, спускается с крыши и спешит в большой дом, а вернувшись, сообщает, что Эйнар ждет.

Привязав Сероножку, Гест проходит в помещение. Хёвдинг стоит у стола, спиной к нему, одевается, через голову натягивает куртку и, не оборачиваясь, спрашивает, чего желает пришелец.

— Нет у меня друзей в этом краю, — говорит Гест, — и все же я пришел к тебе с подарком.

Эйнар, вздрогнув, оборачивается, с удивлением смотрит на него:

— С подарком?

Эйнар в подарках не нуждается, не принимает он подарков от маломерков, не имеющих друзей, однако спрашивает:

— А что это за подарок?

— Лошадь, — отвечает Гест.

— Вот как. У меня своих лошадей достаточно.

— Тогда и для еще одной место найдется.

Эйнар долго смотрит на него:

— Но ведь тебе нужно от меня что-то еще?

— Да, — кивает Гест.

И хёвдинг предлагает потолковать на улице, на вешнем воздухе, жестом показывает на мыс к западу от пристани, залитый сейчас лучами вечернего солнца. Гест хочет посторониться, пропустить Эйнара вперед, но в тот же миг сильные руки подхватывают его под мышки, поднимают на несколько футов над землей, держат так, покачивают вверх-вниз, будто взвешивая, и наконец осторожно ставят наземь.

— Легкий как перышко, — произносит Эйнар с удовлетворением и знаком велит Гесту идти обок, а не позади и не впереди, как ходят трэли. Они шагают рядом. Слушают трескучий крик сороки, смотрят на бурые холмы, усыпанные желтыми цветами мать-и-мачехи.

— Ты был при Свольде, — говорит Гест.

— Да, — отвечает Эйнар.

— О чем вы думали перед битвой?

— Думали, что победим.

— На сей раз все иначе, — говорит Гест. — Ярл знает, что не сможет победить Англию, и тебе не стоит идти с ним в этот поход.

Эйнар останавливается, глядит на него.

— По-твоему, я должен предать своего вождя?

— Ярл тебе не вождь. Твоим вождем был конунг Олав. Ты должен сказать Эйрику, что в свое отсутствие он не может оставить страну без прикрытия, тебе надобно сделаться опекуном его сына Хакона и править вместо него. Он согласится, ведь ты не только женат на его сестре, ты еще и самый могущественный хёвдинг в Трёндалёге. И ты не сложишь вместе с ним голову на чужбине.

Эйнар снова остановился.

— Я и сам думал об этом. Кто ты? Провидение?

Гест улыбается:

— Нет. Я просто пришел подарить тебе лошадь, потому что ты помог мне, когда я впервые оказался здесь, а завтра корабль Стейнтора сына Хамунда, ярлова корабела, заберет меня отсюда, и лошадь я взять с собой не могу, зовут ее Сероножка, и норов у нее весьма крутой. Только и всего.

Эйнар смеется.

— Странный ты человек. Большинство людей хвастает своими дарами и, уж во всяком случае, не умаляет их.

— Это потому, что Я людям потакаю, поддакиваю, — отвечает Гест. — Тогда выходит по-моему и когда я этого не делаю.

Улыбка Эйнара блекнет.

— Пожалуй что так, — говорит он. — Но прежде чем я приму совершенно незнакомую лошадь от совершенно незнакомого человека, мне хотелось бы знать, нет ли тут какого подвоха, не наживу ли я себе недругов, коли эту лошадь увидят в моей дружине, и нет ли за тобою погони.

— Нет за мною погони.

— Тогда я не понимаю, зачем ты отдаешь мне лошадь.

— Вот так же ты отвечал, когда конунг Олав наделял тебя подарками?

— Да. Если не видел, чем их заслужил.

— Чего же ты не видишь здесь?

Эйнар сел на камень и, прищурясь, стал смотреть на узкий залив, где борт к борту стояли на якоре боевой корабль и тяжело груженный кнарр, несколько мальчишек, перегнувшись через планшир, удили рыбу. Гест остановился прямо перед хевдингом, а тот закрыл глаза, всерьез задумался и наконец произнес:

— Не знаю.

На следующий вечер в Оркадальский залив заходит Стейнтор, забирает Геста на борт, у него два корабля, на каждом по восемнадцать гребцов и отборные воины в кольчугах, которые пока только спят да пьют. Ветра нет, лениво моросит дождь, и ритмичные гребки весел мчат их по серой морской глади. Ночью холодает, проясняется, задувает попутный восточный ветер. Южнее на горных склонах еще лежит снег, Гест стоит у руля, рядом с ним Стейнтор; Гесту нравится стоять у руля, нравятся сосредоточенно-бесстрастные лица гребцов, размеренные движения могучих тел, дремотные постанывания скользящего корабля, полный ветра парус, а когда весла убирают — скрип снастей, хлопки шкотов, всхлипы обшивки. Мне по душе море, думает он, я возвращаюсь домой, — мимолетное ощущение счастья, совершенно не укорененное в окружающем его мире, потому что, когда команда укладывается в спальные мешки, а он стоит, слушая плеск волн за бортом, Стейнтор вдруг что-то замечает.

— Корабль, — говорит он. — Вон там.

Гест корабля не видит. Но не удивляется, когда Стейнтор отодвигает его в сторону, сам берется за руль, меняет галсы, идет прямо к бесформенной темной массе. В самом деле корабль, стоит на якоре возле берега, на палубе палатки, сверху тщательно прикрытые грудами ветвей и мелких деревьиц. Возможно, судно исландское, купец, а возможно, шайка викингов, норовящая укрыться от береговых дозоров ярла, и Стейнтор велит Гесту будить команду.