Ахмед Боков - Сыновья Беки

Почувствовав в голосе Федора неуверенность, Хасап окончательно потерял спокойствие. Его пальцы опять сжались в кулаки, которыми он тихонько стал бить по коленям.

– Ты тоже был на том съезде, Федор? – спросил Хасан, почему-то понизив голос до шепота.

– Был. Я делегат. Говорят, там сегодня будет выступать Киров. Слыхал о нем?

– Киров? Киров здесь? – вырвалось у Хасана.

Он не раз слышал это имя, и ему очень захотелось увидеть Кирова. Киров должен, обязательно должен поддержать горцев. Когда он прислал своих людей, то ингуши ведь отказались идти на Петроград, отказались выступить против большевиков! Весь полк отказался!

– Федор, а как бы мне попасть туда?

– Куда? На съезд?

– Да. Мпе очень хочется послушать Кирова.

– Э-э, парень, это невозможно и очень опасно. Во-первых, на этом съезде нет ни одного ингуша и чеченца, их не пригласили. Ясное дело, съезд ведь созвал Рымарь да его сподручные. Во-вторых, если кого из ваших увидят в Моздоке, едва ли выпустят живым.

– Не только в Моздоке, и в станицах не дай бог показаться, – добавила жена и просительно взмолилась: – Езжай домой, пока голова цела, сынок, здесь опасно. Себя не жалеешь, так хоть мать свою пожалей!

Хасан приуныл. Вернуться, так и не узнавши, что задумали казаки? Что люди скажут?…

– Вот бы реку перейти, в Моздок попасть… – проговорил он, вопросительно глядя на Федора.

– Через реку если только на крыльях… Там такая охрана на мосту поставлена…

Все дороги, выходит, перекрыты. Кроме одной: что домой ведет. Да и та небезопасна. Казаки, они всюду рыщут.

В комнате наступила тишина. Словно придавленный темпым потолком, Хасан опустил голову. Хозяйка не предлагала ложиться спать ни мужу, ни гостю. Чуть забрезжил рассвет – Хасан поднялся.

– Поторапливайся, жепа, – сказал Федор. – Мне тоже пора. До съезда надо у себя на заводе побывать.

– Свез бы Нюрке пару охапок сена, – укоризненно сказала хозяйка. – Травинки у них нет.

Женщина говорила, а сама все на Хасана поглядывала, словно думала: «Уезжай-ка ты подобру-поздорову, не ровен час беду на нас накличешь!»

– Отвезу, так и быть. Собирай скорей поесть.

– А где Нюрка? – спросил Хасан. Ему уж давно хотелось узнать о ней, да новости, которыми его ошарашил Федор, отвлекли его.

– Нюрка замуж вышла, – недовольно буркпул Федор. – Не захотела больше с нами оставаться. Я отговаривал ее, время вон какое, не поймешь, чего делается. Переждала бы чуток…

– Чего ждать-то? – донесся от печи голос жены. – Девка по душе себе пару нашла, а ты все покою не даешь.

– Хороша пара, Рымарев хвост! Чем юлить вокруг офицерья, лучше бы о скотине своей позаботился. Из отцова дома выделился, а сам ни в чем толку не зпает. Никудышный домишко построил, и то всем миром ему помогали… Не хозяин он.

– Ладно уж. У самого-то хозяйство хуже некуда.

Федор молча вышел. Хасап последовал за ним.

– Делать нечего, – вздохнул он. – Надо домой пробираться.

Приникнув к уху Хасана, Федор прошептал:

– Погоди, что-нибудь придумаем…

Телега со скрипом подскакивала на кочках и наконец остановилась. Спрыгнув на землю, Федор быстро пошел. Шаги скоро затихли, и послышался женский голос. Хасан узнал – это Нюрка.

– Как ты рано приехал! – сказала она.

– Приехал, чтобы твоя корова не околела с голоду.

– Не ворчи, – попросила Нюрка. – Заводи лучше телегу во двор, небось ведь сено привез?

Федор ne ответил на ее вопрос.

– Хозяин-то твой дома? – сердито спросил он.

– Нету. И не ночевал. Не знаю, куда подевался.

– Где ему быть? С офицерьем крутится. Ждет, как собака, кто кость послаще кинет.

– Может, и так, – ответила Нюрка тоном полного безразличия и добавила: – Так заводи телегу, я сейчас вилами живо его поскидаю.

Телега тронулась.

– Не нужны вилы, – сказал Федор.

– А как же иначе?

– Руками бери.

– С чего это руками?

– Сейчас узнаешь.

– Не пойму я тебя. Есть вилы, а сгружать руками, где это видано?

– Там, под сеном, человек лежит.

– Какой еще человек? – удивилась Нюрка.

– Обыкновенный…

Отец и дочь стали скидывать село.

Хасан наконец увидел над собой небо, но это продолжалось только мгновение. Открыв глаза раньше времени, он засорил их.

– Беги в сарай, – сказал Федор, а сам повернулся к воротам: нет ли прохожих. Хасан кубарем скатился с телеги, прикрывая ладонью глаза.

– Глаза засорил, – сказал он виновато уже в сарае.

– Дочка, ну-ка глянь, что там у него. Ты зорче будешь, чем я.

Прохладные мягкие пальцы раздвинули веки Хасану, и он увидел Нюрку совсем близко, увидел тронутое желтизной лицо. Вмиг вспомнился день, как он, продав в Моздоке дрова, на пути домой хотел поделиться с Нюркой деньгами, вырученными за коня Фрола. Тогда Нюрка тоже стояла перед ним совсем близко, как сейчас, только лицо у нее в ту пору было бело-розовое.

Кончиком головного платка она стала прочищать Хасану глаза – один, потом другой.

– Узнаешь его? – спросил наконец Федор.

Нюрка пристально всмотрелась в Хасана и, может, чтобы получше разглядеть, слегка даже откинулась назад, но, видно, так и не признала. Обернувшись к отцу, она отрицательно покачала головой.

– Получше посмотри, – улыбнулся Федор.

Нюрка еще раз пробежала взглядом по лицу Хасана.

– Не знаю я его. Чего в загадки играешь? Скажи лучше, кто он.

– Помнишь, ты однажды водила двух парней к Фролу на уборку хлеба? Двух ингушей?

– А-а, теперь узнаю! – вскричала Нюрка, чуть не подпрыгнув на месте.

– Ну, поторапливайся, – переменил разговор отец. – Не время сейчас охи-ахи разводить.

Хасану в эту минуту действительно показалось, что она девочка. Босоногая девочка, как и много лет назад. Синие глаза ее горели, как и тогда.

– Так нежданно-негаданно свалился с неба! Разве узнаешь? – приговаривала Нюрка, улыбаясь.

Но лицо ее удивительно быстро изменилось. Помрачнело и погрустнело. Глаза, которые минуту назад были как ясное небо, стали похожи на серые дождевые тучи.

– Ты как сюда попал? Опасно ведь?

И Хасану показалось, что в ее грустных глазах загорелись искорки тревоги за него.

– Ничего, что опасно! – махнул он рукой.

– «Ничего»! Здесь убивают. Как узнают, что из ваших, сразу… Вчера я ходила за водой, сама видела, как у Терека одного саблями зарубили. А он, бедный, закрывался руками, наверно, просил не убивать. Большую вражду они с вами затеяли.

Хасан обратил внимание, что себя Нюрка от тех, кого называла она, отделяла. А Федор ведь говорил, что муж за Рымарем и офицерами пошел.

И, как бы подтверждая отцов рассказ о зяте, Нюрка добавила:

– Мой и то совсем покой потерял. Ждет не дождется, когда война с вами начнется.

– Чего же он коня своего не кормит? – сердито бросил Федор. – Как же воевать-то без коня! Ваша кляча и до Терека не дотянет. Небось надеется разжиться добрым конем у ингушей?