Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

«Относительно безопасности двинских устьевцарь повелел засорить Пудожемское русло, на Мур­манское послать 300 человек стрельцов с пушками,чтобы в узких местах окопаться шанцами и стеречьнакрепко приход неприятеля, не допуская его войтив самое устье. Такие шанцы, или батареи, сооруженыи у новостроившейся крепости, в числе четырех,из которых три, вооруженные десятью, тремя и дву­мя пушками, находились в близком расстоянии открепости на том же берегу, а четвертая с 15 пушка­ми — на острове Маркове, лежащем по другую сторо­ну Малой Двины. На всех этих батареях имелось 400солдат под командой солдатского головы полковни­ка Животовского. Лоцмана были переведены с Мудъ-южского острова к этим же батареям и могли выса­живаться на приходящие с моря корабли не иначекак по донесению воеводы от поставленного на Мудь-южском острову военного караула, что, мол, пришед­шие корабли подлинно торговые, идут туда-то и та­кой-то нации… Указ царя предупреждал поморскихжителей не выходить на промыслы. Все торговые суда по сему случаю были задержаны при порте. В край­нем случае велено приготовить брандеры». Так гла­сит летопись.

В первые дни мая последние льдинки унеслись, подхваченные половодьем, через устье Двины в Бе­лое море. В Архангельском Гостиный двор, проснув­шись от зимней спячки, гудел, как потревоженный улей. Ждали первые купеческие суда с иноземными товарами, готовили свои, завезенные зимой, припа­сы на продажу. Но при всей, с первого взгляда, без­заботной суете разношерстного люда в самом город­ке, и особенно в прибрежных улицах, в поведении и настроении людей чувствовалось какое-то напря­жение. Оно задавалось и разгуливающими по город­ку и набережной стрелецкими нарядами, и появив­шимися на берегу пушками, возле которых дневали и ночевали в палатках пушкари, и вестями с Двин­ского устья, где уже поднялись с человеческий рост крепостные стены, в проемы которых на весеннем солнцепеке чернели и нагревались пушечные жерла. Потому теперь частенько невольно, с некоторой тре­вогой поглядывали горожане в сторону Двинского устья…

Весеннему солнцу всегда рады в северных краях. Вместе с теплом оживает помаленьку природа. Черне­ют проталины на наезженных санями зимниках, сер­пами окольцовываются стволы деревьев вдоль лесис­тых опушек, кое-где, вдоль крутых берегов рек, во­круг островов на озерах, робко проглядывают иссиня-черные каемки оттаявшего ледяного панциря. Вода, одно из чудес природы, приобретает свое первородное свойство, воскрешая все живое в себе и вокруг.

В Европе Скандинавию издревле относили к Се­верным землям. Но если ближе к Нордкапу зима хо­зяйничала обычно весь отведенный ей календарем срок, то на юге, у Датских проливов, морозы уступали свое место оттепели задолго до этого времени.

Поэтому шведские эскадры на зиму в основном уходили на юг, отстаиваться в Карлскрону, основную базу флота. Сюда-то и прибыло в разгар весны распо­ряжение Адмиралтейств-коллегий, готовить согласно королевскому указу эскадру для похода в неблизкий путь — к берегам России.

После недавнего «чуда» под Нарвой король Карл XII был уверен как в явном превосходстве своих войск, так и в неспособности русской армии противо­стоять шведам. Перед своими генералами он не раз снисходительно высказывался по этому поводу:

— Нет никакого удовольствия биться с русски­ми, потому что они не сопротивляются, как другие, а бегут.

Отдавая приказ стереть с лица земли Архангель­ский, король не сомневался в успешном рейде коро­левской эскадры. Такого же мнения придерживались и флагманы Адмиралтейств-коллегий. Старший сре­ди них адмирал Вахмейстер, ознакомившись с коро­левским указом, без особых раздумий назначил флаг­мана похода на Север:

— Вице-адмирал Шеблад давно грозит проучить русских. Ему и карты в руки.

Королевский совет не колеблясь утвердил предло­жение Адмиралтейств-коллегий. Шеблада перед отъ­ездом в Карлскрону наставлял адмирал Вахмейстер:

— Приказ короля ясен и прост: смести с лица зем­ли Архангельский. Ваша миссия обречена на успех. У русских нет там ни единого военного судна. Я ду­маю, что для вас это будет легкой прогулкой, и наде­юсь, вы прославите еще раз нас и флот его королевско­го величества. Постарайтесь держать все приготовле­ния в секрете. Для сокрытия запаситесь английским и голландским стягами. Мы постараемся раздобыть вам карты у англичан, ну а лоцманов вам придется поискать самому.

Перед отъездом Шеблад пригласил отметить на­значение прежних друзей-приятелей.

Анкерштерн поздравил первым:

— Откровенно, мой друг, я завидую вам. Вторую кампанию я сушу паруса в Стокгольме. Стволы на­ ших пушек заплесневели, там свили гнезда ласточки и воробышки. Я от души желаю вам удачи и попутно­го ветра.

Адмиралы чокнулись бокалами, а Нумере, обра­щаясь к Шебладу, продолжал начатый разговор:

— Вам повезло, мой дорогой Густав, ваш поход будет подобен легкой увеселительной прогулке. Хоро­ший ветерок освежит вашу душу и укрепит тело, а мне, — лицо Нумерса покрылось недовольной гри­масой, — вновь предстоит скучная работа на этом озе­ре. Откровенно, моим матросам надоело шарить по скудным хуторам русских на Ладоге. Там нет доброй добычи, а без нее матросы предпочитают отлынивать от службы.

Шеблада интересовало другое:

— Неужто русские и впрямь, как выражается его величество, наш король, спасаются от наших гренаде­ров бегством?

— Да, они бегут без оглядки, едва прозвучит наш первый залп.

Собеседники пригубили вина, и первым, несколь­ко озабоченно, заговорил Шеблад:

— Но я никогда не был в тех краях, и говорят, подходы к тому городу весьма неприветливы. Там обычно всегда берут местных лоцманов.

На помощь пришел бывалый Анкерштерн:

— Думаю, что в Копенгагене вам следует потол­каться в тавернах. Наверняка в них отыщется какой-нибудь шкипер, голландец, который бывал в тех краях. На худой конец, мне кажется, и среди русских мо­гут быть здравые люди, чтобы сопроводить вас безо­пасными фарватерами. Звон серебра имеет одинако­вую притягательную силу во всех портах. Кроме про­чего, на вашей стороне будут сила и превосходство. Кстати, что соизволило выделить вам наше Адмирал­тейство?

— Генерал-адмирал назначил в мою эскадру две шнявы и пять галиотов 17 .

— Ну что же, этого будет вполне достаточно, — прикинул Анкерштерн, — почти сотня пушек снесет русские хибарки, а наши мушкетеры довершат дело на берегу.

Анкерштерн поднял бокал:

— Семь футов под килем, удачного плавания и возвращения с викторией, наш дорогой Густав…

В последних числах мая шведская эскадра броси­ла якоря на Копенгагенском рейде. Шеблад отправил на берег только капитанов: