Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

Жди у моря погоды. Давняя, верная присказка мо­ряков. Всем распоряжаются неведомые силы Приро­ды и воля Божья. Спросить бы их.

Как ни вертись, а против ветра лавировать с парусом весьма сложно, а подчас рискованно. В шхерах на вес­лах с трудом продираешься, а под парусом гиблое дело…

Шквальный ветер с каждым днем крепчал, разве­ло крупную волну. После долгого затишья начался шторм…

В первый день второго летнего месяца, как обыч­но, в походном журнале Густава Ватранга появилась очередная запись: «…Четверг 1 июля. Ветер норд-вест при хорошей погоде… От крестьян мы получили сведения, что противник с целой массой судов нахо­дится невдалеке от нас и что солдаты его движутся вдоль берега, зажигая ужасные огни…»

Перечитав запись, адмирал откинулся в кресле. Безмятежный послеобеденный отдых располагал к благодушию. Но есть обязанность. Редкую неделю Ватранг не доносил о положении вверенной ему эска­дры. Надобно отписать его королевскому величеству, что морякам приходится несладко, противник явно набирает силу…

Последний рейд вице-адмирала Лилье встревожил Ватранга. Оказывается, в Ревеле у русских большая эскадра линейных кораблей, подобная его эскадре здесь, у Гангута 37 . Но у него под боком, в Твермине, еще одна эскадра, добрая сотня галер, их нельзя сбра­сывать со счетов. Иначе можно попасть впросак… Он уже сообщил королевскому Совету в Стокгольм, что ему срочно нужна подмога.

Ватранг отвлекся от грустных размышлений и принялся за дело. «Великодержавному, всемилос­тивейшему королю, — как обычно высокопарно и по­добострастно начал очередную реляцию Ватранг, — вице-адмирал Лилье, находясь с несколькими кораб­лями под Наргеном на разведках, подвергся преследо­ванию со стороны неприятельского флота, состоявше­го из 16 парусных судов, галер, но ему удалось счаст­ливо уйти…

Мы теперь ежечасно можем ожидать нападения со стороны стоящего под Ревелем неприятельского флота.

С адмиральского судна «Бремен» у Гангута. Адми­рал Ватранг. 23°07"»

Ну, теперь, кажется, все становится на свои места. У Ватранга наконец-то появился в пределах досягае­мости стоящий неприятель, равный ему по силе. Он радуется, что Ли лье вовремя ускользнул от него.

Но нежданно эскадру потревожил давний и неиз­менный спутник всех моряков. После долгого молча­ния проснулось море.

Поначалу нахмурилось небо, потянуло северной прохладой. Корабли развернулись на якорных кана­тах на норд в разрез волны. Засвистали боцманские дудки, начался аврал. Крепили рангоут, поднимали на борт шлюпки, убирали с верхней палубы все лиш­нее. К ночи развело крупную волну, шквалистый ве­тер посвистывал в снастях, суда всходили на волну играючи, словно поплавки, бушприты дригибались к волнам, срывая пену барашков. Не стихал ветер и на следующий день, барометр явно предсказывал дурную погоду.

Всю неделю штормило, и когда море постепенно утихомирилось, Ли лье донес, что на судах есть по­вреждения: у кого-то отломило стеньги, смыло за борт плохо закрепленный рей, надломило бушприт.

Не успели на флагмане разобраться с печальными происшествиями, причиненными штормовой пого­дой, как вдруг к борту «Бремена» подошла русская шлюпка с белым флагом. Выяснилось, что лейтенант Хог, стоявший с кораблем в дозоре, прозевал непри­ятельскую шлюпку.

На борт «Бремена» поднялся русский офицер и вручил Ватрангу письмо от русского генерал-адми­рала. Вскрыв письмо, Ватранг поморщился: никто на «Бремене» не знает русского языка. Жестами объяс­нил офицеру, что письмо нужно перевести хотя бы на немецкий, а лучше на шведский…

Шлюпка с парламентером скрылась вдали, а Ват­рангу пришла на ум мысль, как использовать подходящий момент. «Адмирал Апраксин о чем-то просит, а по­чему я не могу направить к нему своего офицера? Нам необходимо выведать, что делается у неприятеля». На «Бремен» вызвали капитана Форсе.

— Вам поручается важная миссия, — вкрадчиво наставлял его Ватранг. — У нас побывал посланец от русского флагмана. Вам следует отправиться к адми­ралу Апраксину и пояснить, что письма следует пи­сать по-немецки или на шведском — у них немало ка­питанов из Саксонии и Мекленбурга. Но главное не это. Вам следует высмотреть расположение и число русских судов. А быть может, и узнать кое-что.

Ватранг вышел с капитаном на палубу и кивнул в сторону шхер:

— На берегу русские начинают укрепляться и возводить батареи — видимо, к чему-то готовятся.

Шлюпка с капитаном к ночи не вернулась, а на следующий день Форсе привез письмо.

— Русский адмирал принял меня почтительно. Они желают вернуть нам пленных, захваченных у ге­нерала Армфельда. Среди них есть офицер и пастор.

«Все это неплохо, — подумал Ватранг, — но у ме­ня не постоялый двор и лишние нахлебники ни к че­му. Правда, я могу отправить их в Стокгольм с очеред­ным транспортом».

— Русских галер я насчитал около сотни, — про­должал Форсе, — у них по одной-две пушки. Суда по­строены добротно. На адмиральской галере всюду чи­сто и порядок. Матросы выглядят бодро. На берегу много палаток, я насчитал больше сотни. Там живут солдаты. Мне кажется, среди них есть много боль­ных. Как я понял, они готовятся, быть может, сце­питься с нами на абордаж. Солдаты упражняются с мушкетами и шашками, бегают по сходням.

«Сотни наших пушек первым же картечным зал­пом разнесут эти суденышки, — подбадривал себя Ватранг. — К тому же рыбаки сказали, что русские то и дело хоронят своих солдат».

Настроение флагмана передалось и подчиненным. Капитан «Бремена» Фришен дружил с генералом Армфельдом. В очередном письме он похвалился ус­пехами: «Мы с нашим флотом в этом году устроили неприятелю большой сюрприз: захватили 30 торго­вых судов, предназначавшихся для Петербурга, с ценными грузами из Франции, Англии, Голландии и все отправили в Стокгольм. Среди этих судов было несколько, которые были проданы русским. Теперь адмирал наш хочет попытаться, не возможно ли нам каким-нибудь образом устроить неприятелю еще нео­жиданность, что, кажется, будет нелегко, так как его галеры стоят среди самых скал, а главный его флот хорошо защищен в Ревеле… На русских галерах ныне свирепствуют тяжелые болезни, так как ежедневно хоронят 30-40 человек, а большинство рекрутов, ко­торые у них были на галерах, уже перемерли». Похо­же, благодушие у шведов воцарилось не только у Ган-гута. Шаутбенахт Таубе, томимый у Аландских ост­ровов безделием, начал придумывать. Уж он-то, в от­личие от Ватранга, уверен в несокрушимости эскадры у Гангута. Чаще, чем Ватранг, он посылал донесения королевскому Совету. Таубе уже начал «вести воен­ные операции с русскими, которые появляются то там, то здесь, отрядами в 1000 человек». Но храбрые шведы нагнали на них страху. «Во время мелких опе­раций неприятель уже потерял 500-600 человек, и это нагнало на него такой ужас, что можно почти быть уверенным, что, если его атакуют теперь 3-4 ты­сячи человек, он, вероятно, скоро бы решился поки­нуть Або». Только его шхерботы предупредили втор­жение неприятеля на Аланды, — русские готовят в Або 400 судов. «Но с Божьей помощью, — успокаи­вал Таубе правительство, — нам нечего их бояться, так как у нас имеются галеры, которые уже и-раньше одолевали их».