Геннадий Ананьев - Риск.Молодинская битва.

Сидор Шика бросил своим товарищам: «Побегу гля­ну!» И заспешил к Золотой палате. Дружинники и куче­ра других бояр окружили людей князя Воротынского, сочувственно расспрашивая их, не ведома ли им причина опалы, но те, обескураженные неожиданной вестью, ни­чего путного сказать не могли.

Вернулся Шика. Сообщил взволнованно:

— Увели! Сам видел. Я скачу к Никифору. Вы тоже уносите ноги, повременив чуток.

Сидор Шика взял в намёт 124 с места и, нахлестывая рвущегося из-под седока коня, вылетел из кремлевских ворот и, пугая редких уличных зевак, поскакал к княже­скому дворцу.

У ворот, осадив коня, крикнул нетерпеливо:

— Отворяй!

Слуги заспешили, но Шика еще более нетерпеливо по­требовал:

— Шевелись! Мухи сонные!

Намётом к дому дружинников. Крикнул Никифору Двужилу:

— Беда! Князя на Казенный двор свезли!

Никифор присвистнул и тут же распорядился:

— Возок запрягайте. Быстро. Коней всей дружине седлать. Я и Шика с возком едем, все остальные — сле­дом. Да не все вдруг. Не более чем по полдюжине, да спу­стя небольшое время друг за другом. За Десной буду вас ждать.

Сам же размашисто зашагал к княжеским палатам и, еще ничего не сообщив княгине, не спросив ее, как даль­ше поступать, распорядился мамкам, словно сам князь:

— Княжича Владимира готовьте в путь. В дальний. Мигом чтобы!

Те начали было перечить, что, мол, как без указа кня­гини, но Никифор цыкнул на них грозно:

— Готовь, говорю, мигом! Иначе — посеку! — И взял­ся для убедительности за рукоятку меча.

Вышла на шум княгиня. Спросила:

— Что стряслось, Никифор? Отчего сына моего в путь го­товить велишь, меня не спросивши? Иль князь приказал?

— Тебе, матушка, тоже, не медля, ехать надо. Возок запрягают уже. Супруга твоего, князя нашего, на Казен­ный двор свели. Окован.

Княгиня, ойкнув, опустилась на лавку. Заломила руки.

— О Пресвятая Дева Мария, заступница наша! Отчего такая немилость?!

А Никифор жестко:

— В дороге поплачешь, матушка! И Богородице помо­лишься. Теперь же недосуг. В чем есть, так и садись в во­зок. Дружинники догонят, прихватив все нужное в доро­ге. Пошли! Если тебе себя не жалко, княжича обереги. Не ровён час, государь своих людей за ним пошлет. Нам неведомо, отчего оковали князя. Может, он род Воротын­ских намерен истребить. Пошли, матушка. Не послуша­ешь, на руках унесу. Силком.

— Як Елене поеду. К великой княгине. К царице…

— Никуда не поедешь, пока не станет все ясно, — уп­рямо подступил к ней Никифор, будто хозяин-деспот, ко­му нельзя перечить. — Сказал: силком в возок снесу, ста­ло быть — снесу. Не погневайся, матушка.

— Ладно уж, пошли, коль так настойчив ты. Бог зна­ет, кто из нас прав. Возможно, ты.

Подчиниться она подчинилась, только первое жела­ние кинуться к великой княгине Елене Глинской, воз­никшее сразу же, как оглоушили ее страшным извести­ем, не отступало, а наоборот, чем дальше она отъезжала от Москвы, тем становилось более упорным.

Неожиданно, нарушив тягостное молчание в возке, княгиня заявила твердо:

— В Серпухове остановимся! Мне к Елене, княгине ве­ликой, нужно поспешить. Совсем худа не случилось бы с супругом моим.

— Поступай, матушка, как сердце тебе велит. Только совет мой тебе: хотя бы неделю повремени. Когда прояс­нится, сколь велика опала, тогда — с богом. А вот кня­жича, матушка, я тебе не оставлю. Не обессудь. Увезу в удел. Более того, на Волчий остров определю на то время,

какое посчитаю нужным. Под охраной Сидора Шика ста­нет жить. С кормилицей вместе.

Княгиня не возражала. Она все более признавала верность поступков стремянного, тоже опасаясь за жизнь своего первенца.

«Если в крамоле обвинят свет-Ивана, то и наследника может государь живота лишить!»

Княгиня была дочерью своего века и знала его жесто­кость. Только никак она не могла понять, в чем вина кня­зя, супруга ее любимого. Служил государю со всей при­лежностью и вдруг — опала страшная. Отчего?!

«Быть может, скрывал что от меня? Непохоже, вроде бы…»

Но и сам князь Иван Воротынский тоже не мог еще по­нять, в чем его вина, и не мог прийти в себя от столь нео­жиданного и страшного решения государя.

«За что?!»

В одном был он повинен перед царем, что оставил большую дружину в Воротынске, но велика ли эта кра­мола, сравнима ли с тем, что он сделал доброго для царя Василия Ивановича и Земли Русской. Не он ли, перемет­нувшись к родителю Василия Ивановича Ивану Велико­му, мечом доказывал полякам и литовцам свое право, вместе с другими князьями воевал города их с великой удачей. Не это ли помогло Ивану Великому добиться от Казимира 125 того, что признал он за русским царем зем­ли перешедших к нему князей. За Русью по тому догово­ру осталась не только его, князя, вотчина, еще и Вязьма, Алексин, Рославль, Венев, Мстислав, Таруса, Оболенск, Козельск, Серенск, Новосиль, Одоев, Перемышль, Бе­лев.

И в том, что удельные князья древней земли Черни­говской поставили купно 126 сложить с себя присягу Кази­миру, велика заслуга князей Воротынских — Дмитрия и его, Ивана, да Василия Кривого, тоже из их рода.

А не он ли, Иван Воротынский, оберегал затем земли верхнеокские от татарских набегов и от польско-литов­ского захвата. Иван Великий, царь всей Руси, царство ему небесное, не зазря же думным боярином его пожало­вал и слугой ближним. Воеводою числил. Да и то верно, дружина его разумно устроена, готова и к полевой сече, и к осадному сидению, научена еще и лазутить. Каждый из дружинников — добрый сторожа.

Не его ли княжескими усилиями засечная черта 127 лег­ла до самого Козельска, а по черте той и его дружинники, и казаки служилые по сторожам посажены, станицами лазутят. Даже в Степь они выезжают, чтоб почти под но­сом у татар лазутить и в самый раз оповещать о татар­ских сакмах, а тем более — о рати.

Верных людей своих он, князь, имеет и в литовской земле, и у татар. Важные вести те ему шлют безразрыв­но. Сколько раз эти вести служили великую службу Рус­ской Земле. И на сей раз послужили бы, прими их госу­дарь Василий Иванович. Так нет, отмахнулся! Юнцу Вельскому веры больше оказал!

А в распре с Дмитрием за престол 128 чью сторону он, Воротынский, держал? Васильеву. Все, что сведывал, тут же ему передавал. Это он, Воротынский, поведал и Василию Ивановичу, и дьякам Стромилову с Гусевым, что Иван готовится венчать на престол своего внука. Сплоховали те, жаль их, но вечная им благодарность, что не выдали его, Воротынского, далее под пытками. Для Ивана Великого остался неведомым тот шаг, но Василий Иванович знал и не мог так просто забыть.

Да, он, князь Воротынский, присутствовал на венча­нии на царство Дмитрия. Поздравлял его вместе со всеми, только не перестал противиться этому. Более того, смог дать царю Ивану важные сведения о потачках Литве кня­зя Ряполовского и князя Патрикеева с сыновьями, явно поддерживавших Дмитрия. Именно это круто повернуло все дело, Иван отстранил от дел внука, хотя и венчанного на великое княжение, и объявил великим князем и своим наследником своего сына, Василия Ивановича.