Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.

Даже я, как уже писал раньше, никогда не мог понять, каковы же они были на самом деле. Словом, Велизарий весь кипел от ревности. Офицеры были поражены случившейся в нем перемене. Он стал нетерпимым с солдатами и стал вести себя, как остальные генералы. Единственно, что отличало его во время приступов ярости, он не богохульствовал. Настроение у него не улучшилось после того, как он получил письмо от Антонины, где она написала, что Фотий удрал из Константинополя полный к ней ненависти и грязных сплетен, и что она попытается очистить его рот от сплетен и заполнит его настоящей грязью. Она заявила мужу, что Феодосий боялся смерти от рук друзей Фотия и временно возвращается в Эфес, пока Антонина будет отсутствовать в Константинополе.

Но перед отъездом следовало закончить дела с Иоанном Каппадохийцем, иначе «дело» могло повернуться против госпожи Антонины. Госпожа послала меня к Иоанну сказать, что она отправляется в Дарас, чтобы убедить Велизария, что теперь можно действовать, свергать Юстиниана и забирать у него императорский венец. Я договорился, что Иоанн тайно встретится с госпожой в полночь на следующий день в саду поместья Велизария в Руфиниане, то было предместье Константинополя, расположенное через Босфор. Там он остановится в последний раз перед тем, как окончательно покинуть город. Госпожа не сомневалась, что Иоанн попадет в ее ловушку — она поклялась Святым Духом, когда пыталась его убедить в серьезности своих намерений и намерений Велизария.

Госпожа сообщила обо всем Теодоре, которая поделилась этими вестями с Нарсесом, а тот был в плохих отношениях с Иоанном Каппадохийцем. Она еще сообщила об этом Марселлу, командиру императорской гвардии. Нарсес и Марселл переоделись и отправились в Руфиниан вместе с отрядом солдат. В определенное время они были в саду — некоторые из них скрывались за емкостью для воды, другие разместились среди кустов и на ветвях яблонь. Они понимали, что Юстиниан о чем-то догадывается, и сообщили ему, что раскрыт заговор против трона. Он послал записку Иоанну Каппадохийцу: «Нам все известно. Прекрати или ты умрешь. Твоя сообщница Антонина вызывает наш гнев».

Но Иоанн, получив записку, подумал, что ему невозможно на нее отвечать и что безопаснее продолжить заговор. Он поверил в то, что госпожа действовала из собственных побуждений. Словом, когда Иоанн Каппадохиец вышел из города с вооруженным отрядом, чтобы встретиться с госпожой, он уже решил, что последует вместе с госпожой в Дарас.

В саду царила полная темнота. Меня пробирала нервная дрожь, когда я стоял рядом с госпожой Антониной и ждал. Я понимал, на карту многое поставлено. Госпожа и я надели под плащи кольчугу. В полночь через ворота перелетела перчатка. Я бросил ее обратно — это был наш сигнал. Иоанна впустили с его двенадцатью охранниками.

Они с госпожой пожали руки как настоящие заговорщики, и он сразу начал проклинать Юстиниана, называя его чудовищем, тираном и трусом. Госпоже оставалось только его слушать. Пока он продолжал ругаться, госпожа внезапно поняла, что таинственный полицейский, который давным-давно разговаривал с ней в церкви, когда она вышла из дворца, был переодетый Иоанн. Он сейчас, как и тогда, неправильно произнес одно редкое греческое слово.

Госпожа не сдержалась и захохотала. Иоанн остановился, и у него пробудились подозрения. Он начал оглядываться. Тут с криками выскочили из засады Нарсес и Марселл, и началось яростное сражение. Госпожа, чтобы продолжить фарс, завопила:

— Кошмар! Нас предали!!

Она сделала вид, что сражается с Нарсесом. Я убежал, Марселла сбили с ног и серьезно ранили в шею, но потом двенадцать охранников Иоанна были побеждены. Во время свалки Иоанн перелез через стену и удрал.

Если бы глупец сразу отправился во дворец и сообщил Юстиниану, что он поехал к нам в поместье по приказу Юстиниана, чтобы заманить Антонину в ловушку и заставить ее признаться в предательстве, он смог бы все повернуть себе на пользу. Но его охватила паника, и Иоанн попросил убежища в церкви Святой Ирины. Когда на рассвете Теодора и Нарсес доложили о нем Юстиниану, никто не сомневался в том, что он виновен.

Церковь Святой Ирины была сожжена дотла во время Победных Мятежей, но потом Юстиниан приказал ее восстановить. Там было прибежище для преступников, которые император не смел нарушить. Поэтому Иоанн Каппадохиец потерял от конфискации все свои поместья и, как ни странно, ему было приказано стать священником!

Иоанн Каппадохия стал священником против собственной воли, потому что законом ему было запрещено занимать какой-либо гражданский пост. Но как ни странно, старое предсказание исполнилось — дворцовые гвардейцы надели на него одежды Августа — одежды священника, который только что умер, и его имя было Август. Во дворце немало веселились по этому поводу — его ненавидели многие. Иоанна отослали из церкви Святой Ирины в церковь в Цизикусе, торговом центре на азиатском побережье Мраморного моря. Юстиниан кипел от злобы не от того, что Иоанн пытался его предать, а потому, что Теодора оказалась абсолютно права. Он ей не верил, когда жена заявляла ему, что Иоанн предатель. Чтобы ее позлить, он отдал снова большую часть состояния Иоанну, как бы из христианского милосердия. Иоанн спокойно жил в Цизикусе в течение двух или трех лет. Но Юстиниану не удалось убедить Теодору оставить в покое ее врага. Она приказала епископу Цизикуса, кому подчинялся Иоанн, чтобы новый священник не вел слишком легкую жизнь, и Иоанну пришлось соблюдать жесткий режим дня, что выводило его из себя.

Мы продолжили наш путь в Дарас по суше. Когда мы достигли крепости, там нас встречал Траян, возвратившийся вместе с войсками из Ассирии. Он провел ее в комнату, где ее ждал Велизарий. Муж, не обращая внимания на ее ласковое приветствие, сразу представил госпоже клятвенные признания Фотия в том, что мать занималась адюльтером, и эти показания подтверждались показаниями сенатора и двух наших слуг. Велизарий начал кричать на госпожу:

— Все кончено, Антонина. Ты должна была себя вести так, чтобы я никогда не мог бы попрекнуть тебя прошлым. Но сейчас я должен тебе сказать — разве ты не помнишь, какой ты была, когда я впервые встретился с тобой?!

Госпожу нельзя было запугать. Она взяла из его рук пергамент, внимательно все прочитала, разорвала пергамент пополам и спокойно швырнула обрывки на пол. Госпожа сказала, что не станет унижаться и все отрицать, но только должна ему заметить, она не чувствует боль и отчаяние, как он, видимо, считает, что она должна чувствовать. Теперь она думает о нем, как о дураке, который недостоин быть мужем такой женщины, которой она является.

Госпожа вела себя так, будто она была во всем права, и она надеялась, что и в этот раз сможет убедить Велизария, что он ошибается. Велизарий сильно злился. Он продолжал ее очень любить, но он не мог снова ей поверить так легко, как он это сделал в Сиракузах. Велизарий спросил госпожу: