А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

– Это ужасно!.. Её Величество очень плохо воспитывает своих дочерей!.. Как могут девушки изучать анатомию мужчины и видеть рядом с собой такое количество голых мужских тел!.. Это безнравственно!.. Ведь великие княжны, наверное, должны быть целомудренными, если мечтают о чистом и возвышенном браке!.. Фи! Я не ожидала такого от Аликс! Её бабушка, королева Виктория, давшая ей такое строгое воспитание, наверное, переворачивается в гробу от подобного бесстыдства…

Гробовое молчание гостей было ответом на смелое высказывание бывшей золовки Императрицы. Хозяйка дома сразу уловила бестактность этого высказывания и попыталась отвлечь общество от опасной темы рассказом о шведских газетах, где печатаются сообщения о начале голода в Германии, лишённой теперь русского хлеба и сибирского масла. Спасительный слух был подхвачен с патриотическим оживлением, тем более что перемены яств и вин на столе Владимировичей свидетельствовали о совершенно противоположной ситуации в России.

Но жук в ухо тех, кто хотел услышать что-то новенькое про молодую Государыню, был запущен. Он начал жужжать и делать дело, к которому так стремились очень многие в таких же салонах, как и у тёти Михень.

С самых первых дней начала настоящих боевых действий Государь хотел отправиться на Ставку и посетить передовые линии доблестных войск. Однако его принципы, согласно которым он не вмешивался в распоряжения специалистов, избранных им для ведения какого-либо дела, не позволяли ему приехать незваным на Ставку, поскольку это могло быть расценено как вмешательство царя в функции Верховного Главнокомандующего. А посему он ждал приглашения великого князя Николая Николаевича. Но дядя Николаша отнюдь не спешил с приглашением, хотя знал о нетерпении Государя повидать войска в боевых делах, для которых их и готовили.

Императору регулярно приходили с фельдъегерями большие синие пакеты из Барановичей, опечатанные красными сургучными печатями. Но, кроме маловразумительных докладов о прибытии из тыловых военных округов второочерёдных дивизий и команд запасных, о передвижениях наших войск и редких сообщений из источников французской разведки о дислокации противника, подписанных начальником штаба генералом Янушкевичем, в синих конвертах ничего не было.

Государь старательно отмечал флажками по карте, висевшей у него в библиотеке, заменявшей ему кабинет, расположение наших армий и корпусов, рисовал красными карандашами привычные по курсу Академии Генштаба стрелы, отмечавшие направления нашего движения на противника, сообщаемые ему из Ставки, и синими карандашами – встречные «ходы» неприятеля.

Когда он размышлял у этой карты в тиши своего кабинета и читал доклады Янушкевича, то ему начинало казаться, что Николаша напрасно распыляет силы в трёх расходящихся направлениях – на Берлин, на Кенигсберг в Восточной Пруссии и на Австрию.

Не так давно Государь согласился с военными, что обстановка Русского театра войны настоятельно требовала наступления на Австро-Венгрию. Потом французский Генеральный штаб устроил панику и ещё до начала войны, на франко-русском совещании в Шантильи, убедительно доказал, что общие интересы союзников могут потребовать энергичной атаки русской армии на Германию ради спасения от разгрома Франции. Французы согласились тогда ещё с одним, восточнопрусским направлением удара…

Поэтому в новом стратегическом плане войны Генштаба, подписанном Николаем, фигурировал в качестве второго направления наступления поход на крепость Кенигсберг. Но если иметь в виду наступление на Берлин от Варшавы, которого теперь требовали французские союзники и телеграфно, и устами посла Палеолога, следовало бы отказаться от операционного направления на Кенигсберг в пользу сосредоточения больших сил против Берлина… Николаша, ломая своей волей стратегический план «двух направлений» – австрийского и восточнопрусского, добавил к нему ещё и третье, то есть совершенно не подготовленный удар на столицу Германии.

Государь нимало удивился у карты такому распылению сил, взятию их с утверждённого главного направления и переводу туда, где не было создано ещё кулака армий и корпусов для наступления, а торчали лишь растопыренные пальцы второочерёдных дивизий…

И хотя сомнения в правильности нового плана кампании, намеченного Николашей и его начальником штаба генералом Янушкевичем, время от времени просыпались в душе царя, он считал для себя невозможным вмешиваться в работу Ставки и хотел их высказать амбициозному дядюшке не в переписке, а тактично скорректировать с глазу на глаз при встрече в Барановичах..

10 августа, в воскресенье, Николай получил из Ставки доклад, в котором Верховный Главнокомандующий вскользь сообщал об удачном окончании на немецкой территории, под Гумбинненом в Восточной Пруссии [129] Гумбиннен – с 1946 г. город Гусев в Калининградской области. 7 (20) августа 1914 г. 1-я русская армия нанесла крупное поражение основным силам 8-й немецкой армии. Это заставило германское командование снять войска с Западного фронта, остановив наступление на Париж, чтобы спасти Восточную Пруссию. , двухдневных боёв 1 –й армии против двух с половиной германских корпусов, отошедших на запад. Царь и представить себе не мог, что его любимый дядюшка Главнокомандующий, из-за личной неприязни к одному из участников сражения под Гумбинненом, генералу Епанчину, будет всячески преуменьшать победный исход этого дела, повернувшего собой весь ход войны не только в этой первой кампании русской армии, но и на последующие годы…

Ни штаб 1-й армии, ни командующий Северо-Западным фронтом Жилинский, ни Ставка сразу не отдали себе отчёта в размерах успеха, одержанного под Гумбинненом, где 27-я дивизия генерала Адариди, как на полигоне, расстреляла корпус немецкого генерала Макензена и обратила его в такое паническое бегство, что хвалёные немецкие солдаты во главе своих офицеров пробежали за один день 15 вёрст в свой тыл, вызвав панику и там.

Ошеломляющий разгром Макензена вызвал столь сильный упадок духа у командующего 8 –й германской армии генерала фон Приттвица, что он переоценил силу русских войск в четыре раза. Между Ренненкампфом и Самсоновым [130] Самсонов Александр Васильевич (1859 – 1914) – русский генерал от кавалерии. В начале Первой мировой войны командовал 2-й армией, потерпевшей поражение по вине Жилинского и Ренненкампфа. Покончил жизнь самоубийством. ему примерещилась ещё одна русская армия, наступающая от Гродно. Сгоряча он донёс в Главную квартиру в Кобленце о своём решении очистить Восточную Пруссию и отступить за Вислу…

Вильгельм был взбешён и растерян: оставить в первые дни войны русским Восточную Пруссию – колыбель Гогенцоллернов и всего прусско-германского государства – означало для него и его окружения, вышедшего в основном из старинных юнкерских родов Кенигсберга и окрестностей, душевную и политическую катастрофу. И хотя знаменитое шлифеновское «правое крыло» на Французском фронте уже нависало над Парижем и от агентов Отдела IIIВ было известно, что французское правительство собирается бежать из столицы в Бордо, в решительную минуту войны на решающем направлении Кайзер и начальник его штаба Мольтке-младший совершили роковую ошибку. Они распорядились немедленно перебросить с Западного фронта на русский шесть корпусов, убрать от командования генералов Макензена и фон Приттвица и назначили вместо них призванного из запаса генерала фон Гинденбурга, а начальником его штаба – героя захвата Льежа генерала Людендорфа.