Нил Стивенсон - Смешенье
- Название:Смешенье
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Нил Стивенсон - Смешенье краткое содержание
Алхимия и герметика.
«Королевское искусство» и «искусство королей».
Загадочная наука, связавшая в прочную цепь магов и авантюристов, философов и чернокнижников.
Алхимиков то принимали как равных, то жгли на кострах Святой инквизиции.
Перед вами – история одного из ПОСЛЕДНИХ АЛХИМИКОВ Европы.
История охоты за золотом царя Соломона – вожделенной мечтой адептов «королевского искусства», в которой принимают участие Ньютон и Лейбниц, Уотерхауз и Петр I.
История тайн и приключений, чудес и мистических открытий.
Вторая книга «Барочного цикла» – открывшего читателю новую грань таланта Нила Стивенсона.
Смешенье - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Я принимаю ваши извинения и закрываю глаза на вашу лесть, – сказала сеньора де Фонсека. – Дама, посещающая в тюрьме светский приём, организованный мужчинами – к тому же еретиками и нехристями! – должна быть готова к некоторым неудобствам. Потому-то все мужчины стремятся к браку, не так ли?
Наступила долгая пауза, неудобная для упомянутых еретиков и нехристей. С каждой минутой она становилась всё более опасной. Наконец Джек под столом пнул Соломона Руиса в ногу. Тот раскачивался взад-вперёд и что-то бормотал. Когда Джеков башмак коснулся его лодыжки, он открыл глаза и воскликнул:
– Ой, вэй!
Все ахнули, и он быстро исправился:
– Oigo misa! [43] . Слышу мессу! (исп.).
– Ты слышишь мессу? – оторопело переспросил Диего де Фонсека.
– Misa de matrimonio. [44] . Венчальная месса (исп.).
- Соломон наконец догадался развести молитвенно сложенные ладони и схватить за руку свою якобы невесту. Изабеллу Мачадо, сидевшую справа от него. Девицу эту «жених» сегодня видел впервые, и Джек на мгновение испугался, что он схватит за руку не ту женщину. – Понимаете, мыслями я на мессе в день моего венчания.
– Тогда руки из-под стола убери от греха подальше! – заметил Джек. Слова его не понравились сеньоре де Фонсека, но Мойше, торопясь сгладить неловкость, уже вскочил и понял чашку с какао:
– За Изабеллу и Санчеса [45] . Соломон проходил под официальным именем Санчес. – Примеч. автора
, чью помолвку мы сегодня справляем! Да проявит инквизитор снисхождение к Санчесу, да будет его аутодафе мягким, а брак – счастливым и долгим!
За первым тостом последовали другие. Какао лилось рекой, пока церковные колокола не зазвонили к вечерне. Тогда заключенные и гости, встав, нестройной гурьбой двинулись по периметру двора.
Джек слышал, как Мойше объясняет сеньоре де Фонсека:
– Обычай ходить после еды пришёл с севера.
– Из Нуэво-Леона? Но его основали евреи!
– Нет, благодарение Богу. Из областей, где недавно нашли серебро: Гуанохуато и Сакатекаса.
Сеньора поёжилась.
– Бр-р, но там обитают только бродяги и десперадо!
– Зато сплошь чистокровные христиане. После каждой еды они обходят городскую площадь семь раз.
– Почему семь?
– Пять – в честь пяти Ран Христовых, – встрял Джек, – три – в честь трёх Лиц Святой Троицы.
– Но три плюс пять – восемь, – заметил сеньор де Фонсека, включаясь в разговор.
Мойше плечом отодвинул Джека от начальника тюрьмы и его супруги.
– Я не хотел утомлять вас подробностями, но обычай сложился таким образом. Сперва проходили восемь кругов, всякий раз поворачивая направо. Затем четыре раза в обратном направлении, в честь четырёх Евангелий. И наконец, ещё три круга направо, в честь трёх крестов на Голгофе. Потом некий иезуит указал, что пять плюс три минус четыре плюс три равно семи, так почему не ограничиться семью кругами? Никто не принял его слов всерьёз, пока в городе не появился священник, который страдал подагрой и не любил много ходить. Отправили письмо в Ватикан. Через двадцать лет пришёл ответ: расчёты иезуита рассмотрели и нашли верными. К тому времени отец-подагрик скончался, но священник, присланный ему на смену, не посмел спорить с Папой об арифметике, так, что установилась новая традиция.
Мойше выдохнул и замолчал. Молчали и де Фонсека, которых его слова вогнали в глубокий ступор. Лишь через несколько кругов начальник тюрьмы вновь обрёл дар речи.
– Проклятие! – воскликнул он, обмахиваясь пухлой рукой. –Ну и пылища!
(Монахи, которые перед тем подметали двор, принялись вытрясать веники, наполняя воздух пеплом Попокатепетля.)
– Сегодня я слышал непривычные крики, – заметил Джек. – Судя по всему, кого-то вздёрнули на дыбу, но я не узнал голоса.
– Это священник-бельгиец, предположительно еретик. Его вчера доставили из Акапулько, – сообщил де Фонсека. – Кажется, он свидетель по вашему делу.
Отец Эдмунд де Ат сидел в своей камере, с тупым любопытством разглядывая собственные руки, лежащие перед ним на столе, как бараньи голяшки. Они по-прежнему отходили от плеч, но вздулись и посинели везде, кроме запястий, где верёвка разрезала их почти до кости. Двигались только глаза: они скосились к двери, когда в неё вошли Джек и Мойше.
– Знаете, был один испанский монах, которого бросили в тюрьму за мелкое преступление – лет сто или пятьдесят назад, – сказал де Ат. Говорил он тихо. Джек и Мойше знали почему: у человека, вздёрнутого на дыбу, рвутся мышцы на рёбрах и на спине, поэтому в следующие недели две он старается глубоко не вдыхать. Джек и Мойше сели по бокам от де Ата так близко, чтоб тому довольно было шептать. – Проведя несколько дней в духоте и вони общего каземата, он позвал тюремщика и произнес несколько богохульств. Ещё до захода солнца его перевели в инквизиционную тюрьму, где поместили в отдельную тихую камеру, хорошо проветриваемую, со стулом и… а-а-а… столом.
– Стол – это хорошо, – coгласился Джек, – когда руки выдернуты из суставов и висят на нескольких сухожилиях.
– Вы правда еретик, святой отец? – спросил Мойше.
– Конечно, нет.
– Значит, вы верите, что надо подставлять другую щёку, что кроткие наследуют землю и всё такое?
– Como no [46] . Конечно ( исп. ).
, как говорят испанцы.
– Отлично. Ловим вас на слове.
Джек ногой упёрся де Ату в грудь, потом схватил его за одну руку, Мойше – за другую. Резким движением они опрокинули монаха вместе со стулом. Как раз когда де Ат должен был удариться затылком о пол, Джек и Мойше дёрнули его за руки на себя, как йо-йо Еноха Роота. В обоих плечах что-то громко щёлкнуло. Вопль Эдмунда де Ата, как звук легендарного Роландова рога, вероятно, можно было услышать за несколько горных хребтов. Разумеется, при этом он выпустил весь воздух и вынужден был глубоко вдохнуть, от чего завопил снова. Постепенно колебательный процесс затух, и де Ат остался в том же положении, что прежде, то есть выпрямившись на стуле и держа руки на столе. Однако теперь он на пробу осторожно сжимал и разжимал кулаки, и в свете принесённых Джеком и Мойше свечей видно было, что серая кожа немного порозовела.
– Минутку терпения – я подберу богословскую аналогию к тому, что вы сейчас со мной сделали, – выговорил он.
– И, полагаю, будете её развивать, пока гальо фрито в посадерас не клюнет, – заметил Мойше.
– Поскольку мы теперь ревностные католики, проповедей мы ещё наслушаемся, – подхватил Джек. – А сейчас скажи только, что знаешь про обвинения против нас.
Эдмунд де Ат некоторое время молчал. В Мексике времени так же много, как серебра.
– Начальник тюрьмы говорит, что вы – свидетель, – произнёс Мойше, – но вас не стали бы пытать, если бы ни в чём не подозревали.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: