Валерий Язвицкий - Иван III - государь всея Руси (Книги первая, вторая, третья)

Предвидел он все трудности осады и потери в людях во время приступов.

Только московские и устюжские полки князя Ярославского, да вологжане воеводы Сабурова совместно с вятичами могли дать ему нужную силу для удара по Ибрагиму. Не смел он ошибаться пред такими воеводами, как сам государь и брат его Юрий, а из Москвы тоже никаких вестей не было по непонятным причинам.

Между тем стало уж в войске его не хватать корма коням и продовольствия людям. Подумав думу с подручными своими, рассудил Константин Александрович за благо вернуться, пока еще сила у войска не иссякла. Ведь к Нижнему Новгороду идти вверх по Волге-реке и на веслах, а где и бечевой на конской тяге…

Ранним утром тронулась скрытно вся рать русская и до рассвета уж далеко была от Казани. До вечера шла на веслах без отдыха, а ночью ладьи небольшими караванами бечевой кони тянули вдоль берега. На другой день, ближе уж к полудню, заметили они ладью большую, богатую, с навесом из белой кошмы, расшитой цветами, как для князей и бояр это делают. Много слуг на ладье той было, а вокруг нее плыли лодки со стражей татарской.

Окружили встречных передовые лодки русской рати, а к ним вышел старый седобородый мулла и прокричал по-русски:

— Вдова Касима-царевича, Нур-Султан, едет. Вот опасные грамоты великого князя…

Подъехал сам главный воевода Беззубцев и по приглашению царицы татарской взошел в ладью. Она приняла его в глубине шатра, сидя на коврах и подушках.

Воевода поклонился ей, а мулла подал ему опасную грамоту государя московского. Хотел уж идти воевода, разрешив царице ехать дальше, но та пригласила его отведать шербету и, блестя только глазами из-под накинутого на голову халата, заговорила:

— Князь великий отпустил меня к сыну моему Ибрагиму, царю казанскому, со всем добром и с честию. Не будет уж боле никоего лиха меж них, но все добре будет!..

Понял только тут Константин Александрович, почему государь не велел ему в Казань идти.

— Может, бог даст, так и будет, — молвил он вслух и, поблагодарив царицу, вышел из шатра и сел в ладью свою, повелев воинам своим снова вверх идти на веслах, а царица поплыла вниз к Казани. Не понравилось только одно воеводе: две лодки из стражи татарской, вырвавшись вперед других своих лодок, погнали на веслах вниз по реке и скоро ушли из глаз.

— С вестью посланы, — сказал Иван Димитриевич Руно.

— И яз сие мыслю, — согласился Константин Александрович. — Токмо нам о сем мало гребты: мать ведь царица-то, и сына упредить хочет…

Подумав малость, он добавил:

— Ныне, Иван Митрич, мне ясно стало, пошто государь Казань воевать не велел, а ты вот все посады пожег, ограбил, полон татарский захватил…

— Зато, Костянтин Лександрыч, сколь своих православных из полона освободил…

— Ныне суббота, Иван Митрич, — перебил его Беззубцев, — мы вот дойдем днесь до острова Звенича, отдохнем, ночевать там будем, а утре, в неделю, обедню отслужим, пообедаем и поспим еще малость. После же, не спеша, поплывем к Нижнему…

Спали все долго, и уж в пол-утра только повелел воевода священникам, бывшим при войске, обедни служить по полкам, а кашеварам обед стряпать.

Одни уж, обедню отслушав, садились за столы, у других же, при походных церквах, еще служба шла, как вдруг показались татары казанские; судовой ратью по воде и конной — по берегу.

Видя это, все воеводы и все воины войска великого князя кинулись к лодкам и насадам и, подняв паруса и выгребаясь изо всех сил, бросились стремительно против судовой рати татарской.

— Москва! Москва! — кричали русские, врезаясь в татарский караван и нанося удары во все стороны. — Москва!

Не выдержали такого напора казанцы и, бросив бой, погнали в страхе лодки свои к берегу, где была их конная рать…

— Москва! Москва! — кричали русские и, преследуя, били татар, топили их с лодками вместе.

Татарские конники тучи стрел стали пускать в русских, и нельзя было этого выдержать. Повернули москвичи к своему берегу, а лодки татарские, воротясь, погнались за ними. Видя это, православные обернули ладьи назад и опять на татар ударили, а те снова к своему берегу бросились под защиту конных стрелков своих…

Так бились весь день, до самой ночи, а с темнотой разошлись ночевать, каждый на свой берег.

Наутро же, когда солнце всходить стало, повелел Константин Александрович на своем берегу строиться коннице, идти потом берегом к Нижнему Новгороду. Рати же судовой повелел, распустив паруса, ибо ветер попутный подул, и помогая веслами, плыть вверх по Волге-реке следом за конницей.

Татары же хоть и видели это, но не посмели выплыть на Волгу, дали русским уйти беспрепятственно…

В эти же дни воеводы князь Данила Васильевич Ярославский и Сабуров с москвичами и устюжанами, догадавшись об измене вятичей, с малой ратью своей одни пошли на Казань по зову гонцов воеводы Беззубцева. С конницей и судовой ратью спустились они по Вятке к Каме. Ходко шли вниз по течению рек до самой Волги, подгоняя ладьи и насады веслами, а при попутном ветре подымали и паруса.

В самом начале августа, через день только после первого спаса медового, вышли они уж в устье Камы и спешно пошли вверх по Волге, с трудом выгребаясь на веслах. Надеялись вскоре встретить своих, какие-либо отряды из войск главного воеводы Беззубцева.

Подымаясь к Казани уж и поставив паруса, вдруг увидели они втрое большую судовую рать, которая, преградив Волгу всю поперек течения, устремилась на них с криком и гиком татарским, поминая аллаха и пророка его Магомета…

Ужаснулись русские, да делать нечего, деваться уж некуда — надо и бой принимать и грести против течения. Дали знак воеводы и перекрестились, и все сразу поняли, что им делать надобно.

— Москва! Москва! — закричали русские воины, и запели стрелы с обеих сторон из луков и самострелов.

Сшиблись вражьи ладьи, попарно связанные, с ладьями московскими, и заблистали сабли, полетели копья, рогатины кололи, бердыши рубили.

Вскакивали русские в лодки татарские, били по головам татар ослопами, резали ножами и кончарами, топили в реке. На берегу же конные рати бились, и там русские, хоть и дорогой ценой, а путь себе тоже пролагали к Новгороду Нижнему…

Не час и не два уже бьются рати князя московского с казанцами и, вопреки их множеству, храбростью татар подавляют. Кипит, не переставая, на воде и на суше рукопашный бой. Много падает русских, но еще больше татар.

Вдруг будто слабеть стала судовая рать русских, но с криком тут как выскочит вперед всех князь Василий Иванович Ухтомский…

— Да живет Москва! — кричит. — Да живет великий князь Иван!

Побежал он с ослопом по связанным лодкам неверных — и топит в реке татар. Бросились все воины за ним и разметали всю татарскую рать судовую.