Марк Фруткин - Возвращение Фабрицио

Трапеза подошла к концу. В воздухе повисла напряженная тишина.

— Приведи мою дочь, — приказал слуге герцог.

Жена накрыла его руку ладонью:

— Дорогой муж, прошу вас… будьте с ней помягче.

Он кивнул, сделал глоток вина, вытер губы салфеткой и стал ждать. На лбу герцога блестели капли пота. Старая герцогиня со стоическим выражением лица молча сидела на дальнем конце стола. Она изо всех сил старалась не вмешиваться.

— Отец?

— Элеттра. Садись, дочь моя. Нам нужно поговорить.

— Отец, вы знаете, что я чувствую, и все же делаете по-своему. Почему?

Прабабушка взглянула на нее внимательней, пораженная твердостью девушки, гордясь силой ее духа. Старуха улыбнулась про себя.

— Дочь моя, ты как дикая лошадь, неукрощенная и своенравная. — Он поднял перед собой руки ладонями вверх.

— Отец, прошу вас, вы не хуже меня знаете, что Дженнаро Паскуали тупица. Вы действительно хотите выдать свою единственную дочь за дурака? Мне встречались ослы куда умнее его.

По правде сказать, у герцога имелись сомнения в отношении Дженнаро, но было слишком поздно.

— Элеттра, Элеттра! Сколько можно спорить об одном и том же? Я твой отец. Ты должна меня слушаться.

В спор вмешалась мать девушки:

— Милая, он вовсе не такой плохой и никчемный, как ты говоришь. Конечно, со временем… Ты едва его знаешь.

— То, что я видела, отвратительно. Боюсь, все остальное окажется еще хуже.

Герцог побагровел. Он стукнул кулаком по столу, опрокинув пустой стакан.

— Я дал слово и слово мое твердо! Я не могу взять его назад! Ты понимаешь?

Старая герцогиня осторожно наблюдала. Любая другая девушка в такой момент ударилась бы в слезы. Вместо этого взгляд Элеттры стал холодным и суровым, она прошептала:

— Я не могу за него выйти.

— Ты выйдешь за него! Я так велю!

Девушка не повысила голоса:

— Не выйду. Я спрыгну с башни раньше, чем выйду за этого шута.

Мать ахнула, отец потряс головой и заскрипел зубами.

Девушка встала, повернулась к ним спиной и выбежала из комнаты. Жена герцога взяла его руки в свои, пытаясь успокоить. Одновременно она кивнула старой герцогине, чтобы та пошла за праправнучкой и попыталась ее успокоить, а быть может, и уговорить.

На следующий день под небом серым как мрамор старая дама и юная девушка, беседуя, прогуливались рука об руку в саду вдоль вереницы лип. Старая дама с аристократическими манерами и вторая — уже не девушка, но еще и не женщина — склонили друг к другу головы.

Легкий ветерок шелестел в кронах деревьев.

Старуха покачала головой:

— Ни одному священнику в этом довериться нельзя. Они слишком долго предаются занятиям в уединении, и затем, когда, как оно и должно быть, вспыхивает любовь, она горит с безумной, неудержимой силой.

Герцогиня замолчала, они сделали еще несколько неуверенных шагов. Старуха опиралась на руку Элеттры.

— Хотя, должна признать, он славный человек.

— Да. Сеньор Аркенти не раз спасал мне жизнь и к тому же смотрит на меня словно утопающий. Я уже говорила, что, кажется, испытываю к нему нежные чувства.

Элеттра только не сказала, насколько эти чувства сильны.

Герцогиня заметила, что девушка произнесла «сеньор», а не «монсеньор».

— Это опасное положение, моя дорогая. Твой отец очень разгневан и настроен решительно. Как бы то ни было, адвокат дьявола скоро вернется в Рим. Его расследование, должно быть, подходит к завершению. Может быть, лучше покончить с этим сейчас, прежде чем что-нибудь случится. Я тебя предупреждала о твоей власти. Разве я не говорила, что мужчины не смогут устоять перед твоей красотой?

— Но, бабушка, ты разве не помнишь? Ты просила меня постараться смягчить его в отношении святого Камбьяти. Расположить его к нашему святому. Думаю, у меня получилось. Ты ведь за этим попросила его учить меня латыни, помнишь?

— Да, да. Знаю. Признаюсь, я не ожидала, что адвокат настолько тобой увлечется. В твоем присутствии он совсем другой человек. Я видела, как вы занимаетесь. Он смотрит именно так, как ты говоришь. Я замечала, что иногда, обращаясь к тебе, он касается твоей руки или плеча. Тогда он теряет твердость адвоката дьявола и смягчается, становится более человечным. Это зашло слишком далеко. Ты должна его забыть и сосредоточиться на предстоящей свадьбе.

— Разве так важно правильно выйти замуж? И разве не должна я слушать голос своего сердца?

— Боюсь, и то и другое, дитя мое. Отец с матерью ждут, что ты выйдешь за юношу, которому была обещана еще ребенком. Он принесет семье честь и богатство, несомненно. К тому же обряд помолвки уже свершился. Назад пути нет. Я уверена, Дженнаро — тот, кому ты сможешь довериться, если не прямо сейчас, то со временем.

— У тебя так было?

— Да, — солгала герцогиня.

— Адвокат не так стар, по крайней мере, я его таким не считаю. — Элеттра смотрела мрачно, глаза потемнели от печали.

— Он не кажется тебе неискренним, душа моя?

— Нет, не кажется. Это странно. Он не похож на остальных иезуитов, которых я встречала, и совсем не такой, каким, мне казалось, должен быть адвокат дьявола.

— Возможно, ты видишь лишь то, что хочешь видеть. — Старуха замолчала и вздохнула. — Пора возвращаться. Я устала.

— Да, конечно.

Они повернулись и пошли обратно.

— Я с тобой согласна. Он хороший человек. Но все же, Элеттра, должна тебя предупредить, это очень опасно.

— Я хочу знать, что будет. Все равно, ты же знаешь, я ничего не боюсь.

— О, дорогая, я не сказала, что это опасно для тебя. Здесь есть опасность для него.

Комета летела по небу белым горящим бриллиантом. Падала в пустоте голова жеребенка с развевающейся гривой. Кончик кисти макнули в белую краску и понесли к холсту. Голова ребенка пробилась в мир, за ней белым следом тянулся крик. Поток света, поток нестерпимо яркого света, идущий сквозь тьму. Великая идея свернулась в спираль и вознеслась в небесную высь.

— Ты любишь девушку?

— Я… не знаю.

— Думаешь, ты сможешь распознать любовь?

— Не знаю. Я мог бы…

— Все твои ответы будут столь же неопределенными?

— Это официальный вопрос?

— Здесь я задаю вопросы.

— Конечно. Конечно, прости.

— Она кажется тебе прелестной?

— Да. Иногда ее взгляд кажется мне пронзительным, словно она смотрит насквозь, прямо в душу.

— Существует ли душа на самом деле?

— Не будем отклоняться от темы.

— Согласен. Так ты считаешь ее красивой?

— Да. Она вся светится. Светится изнутри. И глаза, эти огромные темные глаза. Рядом с ней я не могу удержаться, чтобы не смотреть в них, настолько они ясные и нежные. Она словно переполнена естественным желанием. Не тем желанием, что порождает воля, а тем, что невинно горит в ней.