Дэвид Ирвинг - Вирусный флигель

По мысли Гейзенберга, замедлитель и уран следовало перемешать между собой, сделав из них некое подобие пасты. Что же касается взрывного развития реакции, то, по убеждению Гейзенберга, его можно было осуществить, только воспользовавшись чистым ура-ном-235.

Готовился к совещанию и Хартек. Вместе с доктором Суэссом они пытались найти методы создания атомного реактора. Как и Гейзенбергу, им сразу же пришлось столкнуться с проблемой замедлителя. Суэсс экспромтом, как бы в озарении, предложил использовать тяжелую воду. Поначалу Хартек резко возражал. Он-то прекрасно знал, чего стоит набрать даже ничтожное количество этой драгоценнейшей жидкости. Еще в 1934 году он в течение многих недель пропускал ток через небольшой сосуд с водой, ради того чтобы добыть всего лишь несколько кубических сантиметров тяжелой воды. В те дни он работал в Кавендишской лаборатории у самого Резерфорда. И это было первое задание, полученные от него Хартеком. А потом они с Олифантом и Резерфордом провели замечательный эксперимент. Впервые в истории им удалось осуществить ядерный синтез [9] В 1934 году в Трудах Королевского общества была опубликована статья Олифанта, Хартека и Резерфорда «Эффект превращения тяжелого водорода». Эта работа является одной из тех, которые намного опередили время. Оценивая ее с позиций сегодняшнего дня, можно видеть, что описанное в ней открытие едва ли менее важно, чем открытие Гана и Штрассмана . Но одно дело — несколько граммов для эксперимента, другое — несколько тонн тяжелой воды для атомного реактора. Можно ли было надеяться на согласие властей финансировать приготовление столь значительного количества тяжелой воды? Хартек не сомневался в отказе. И все же достоинства ее как замедлителя были столь высоки, что Хартек не удержался от соблазна рассмотреть хотя бы теоретически реактор с тяжелой водой.

На совещание он привез доклад «Устранение резонансного поглощения в уране-238 путем послойного расположения урана и тяжелой воды». В отличие от Гейзенберга он не считал нужным смешивать уран и воду, по его мнению, эти два вещества следовало располагать чередующимися слоями. Такое техническое решение оказалось по тому времени одним из самых удачных.

Второе совещание выявило необходимость первоочередного проведения двух работ. Во-первых, требовалось изыскать способ получения больших количеств чистого урана-235 и, во-вторых, исследовать количественно все вещества, потенциально пригодные для использования в качестве замедлителя. И уже на этой основе — установить, насколько реально создание атомного реактора на медленных нейтронах.

Теоретическое исследование возможности получения цепной реакции в уране поручалось Гейзенбергу, а Багге предстояло проводить измерения эффективного сечения ядер тяжелого водорода. Хартеку было рекомендовано продолжить попытки выделения урана-235 методом термодиффузии и, кроме того, создать экспериментальную установку для измерения зависимости коэффициента размножения нейтронов от конструктивных параметров атомного котла. В общем распределение работ соответствовало программе [10] «Предварительная рабочая программа начальных экспериментов по использованию ядерного расщепления». Она датирована 20 сентября 1939 года. , намеченной Дибнером и Багге за несколько дней до начала совещания; всем исследователям гарантировалась финансовая поддержка.

В эти же дни Шуман объявил о намерении военного министерства взять под контроль Физический институт кайзера Вильгельма в Далеме, с тем чтобы на базе его кадров и уникальной аппаратуры превратить институт в новый центр для Группы исследований по ядерной физике. Все ученые, входившие в группу, должны были собраться под одной крышей. Это намерение само по себе было и логичным, и оправданным. Но в обстановке, существовавшей в немецкой науке тех лет, оно не могло быть претворено в жизнь — среди ученых не нашлось желающих променять положение светил первой величины в созвездиях провинциальных университетов на роль спутников в блестящей берлинской плеяде. Однако никто из приглашенных в то же время не счел нужным отказаться от участия в атомном проекте. В этом смысле весьма характерно письмо, направленное Хартеком в военное министерство:

«Мне необходимо продолжать работу в Гамбурге. Но я всегда буду иметь возможность еженедельно, на один-два дня, приезжать в Берлин».

В те дни дорога из Гамбурга в Берлин еще занимала не более двух часов, но другие города, где тоже проводились работы, — Гейдельберг, Мюнхен, Вена, — были не столь близки к Берлину. Основными членами Группы исследований по ядерной физике в Берлине стали Вайцзеккер, Виртц, Бопп, Борман и Фишер.

Причины, по которым ученые вообще соглашались участвовать в атомном проекте, сильно отличались от мотивов, побудивших их заокеанских коллег взяться за аналогичные работы. Разумеется, сказывалось и присущее каждому ученому стремление к разгадке нового, желание работать на переднем крае науки, но немалую роль играли и «предвходящие» обстоятельства. Так, например, Маттаух впоследствии утверждал, что это участие давало возможность избавить молодых физиков от призыва в армию, продолжать привычную жизнь ученых-исследователей. Лауэ подтвердил слова Маттауха, он также считал важнейшей задачей тех лет спасти молодых физиков от фронта. По словам Вайцзеккера, который сам тогда был еще молод, он вынужден был подписать контракт с военным министерством в 1939 году лишь потому, что все остальные исследовательские работы не спасали его от службы в армии.

Заказ на производство нескольких тонн рафинированной окиси урана получила фирма «Ауэр гезельшафт». Это была одна из самых известных фирм, занимавшихся переработкой редкоземельных элементов и благодаря этому накопившая богатый опыт промышленного извлечения химических соединений тория из монацитовых песков. Эти соединения главное применение прежде находили в широкоизвестной «Ауэровской мантии [11] Калильный колпачок для газовых ламп, изобретенный основателем фирмы Ауэром. — Прим. перев. ». После захвата Чехословакии «Ауэр гезельшафт» одной из первых приступила к эксплуатации урановых рудников в Иоахимстале, и к началу войны у нее образовались небольшие запасы урана в виде неочищенного ураната натрия и окиси урана.

Благодаря работам по выделению радиоактивного мезотория в промышленных масштабах фирма создала при своей Центральной лаборатории первоклассный Радиологический отдел. Заведовал лабораторией тридцативосьмилетний доктор Николаус Риль. Он начинал свою карьеру в Берлине под руководством Гана и Мейтнер. А затем, поступив в «Ауэр гезельшафт», так повел дело, что фирма заняла господствующее положение в производстве светомасс.