Дэвид Ирвинг - Вирусный флигель

Эзау был возмущен. Он даже не удержался и говорил об обстоятельствах своей отставки с некоторыми из приближенных Геринга, включая генерала Боденшатца. Он обвинял, и не без оснований, Шпеера в создании трудностей для Имперского исследовательского совета, который вовсе не находился в его ведении, а был уделом Геринга. Однако мало кто сочувствовал Эзау и почти ни один из полномочных представителей не поддержал его. Профессор Рамзауэр открыто ненавидел Эзау. Фёглер с радостью и удовлетворением воспринял весть о его падении, о Шпеере же нечего и говорить — именно он уговаривал Геринга убрать Эзау и расхвалил Герлаха, утверждая, что тот значительно лучше разбирается в вопросах атомной энергии, нежели его предшественник.

В сущности, приход Герлаха на пост полномочного представителя означал поворотную точку в истории всего немецкого атомного проекта. Герлах не был обычным человеком, не был он и обычным руководителем. Циник и в то же время идеалист, он понимал, что ко времени его назначения вся сложная система приоритетов, преимуществ, льгот, бронирования от призыва в армию превратилась в гигантское надувательство, в результате чего вся чистая академическая наука оказалась в тупике. Свою личную миссию он видел в спасении чистой науки в Германии, и урановый проект, по его мнению, являлся идеальным средством ее осуществления.

2 декабря 1943 года Геринг подписал постановление о назначении Вальтера Герлаха высшим руководителем всех физических исследований в Германии, передал под его руководство Исследовательскую группу по ядерной физике. Официальное вступление в должность наметили на 1 января 1944 года. Чтобы хоть как-то смягчить удар, Эзау предложили другой руководящий пост, на сей раз в области высокочастотных исследований. Он согласился принять его лишь при искреннем одобрении со стороны Шпеера. Эзау не «желал даже терпеть нападок с его стороны». В начале декабря Шпеер утвердил произведенную перетасовку руководящей колоды и Имперский исследовательский совет разослал всем заинтересованным сторонам соответствующие извещения.

1 января 1944 года власть над немецкими ядерными исследованиями перешла в руки циника Герлаха.

К концу января 1944 года в Норвегии полностью подготовили к перевозке в Германию остатки тяжелой воды. Из электролизеров заводов высокой концентрации в Веморке и Захейме и последних ступеней электролизных заводов слили все остатки — всего четырнадцать тонн жидкости с концентрацией тяжелой воды от 1,1 до 97,6 процента. Всего в этих четырнадцати тоннах содержалось 613,68 килограмма чистой тяжелой воды. Жидкость разлили в тридцать девять барабанов с надписями «поташный щелок». И все-таки, даже распределив запасы в столь большом количестве барабанов, немцы опасались непредвиденных неприятностей — слишком многое зависело от благополучной доставки тяжелой воды в Германию. Для охраны транспорта в Рьюкан выслали специальную воинскую команду, а Дибнер, который теперь стал заместителем Герлаха и снова занял место в здании Харнака, поручил своему помощнику Клузиусу выехать в Норвегию и лично сопровождать транспорт с драгоценным грузом в Германию.

Подготовка к вывозу тяжелой воды в Германию не ускользнула от внимания агентов английской разведки. И из Англии в последние дни января сообщили Скиннарланду о новостях и поручили ему в случае их подтверждения выяснить, какие следует принять меры, чтобы воспрепятствовать перевозке. В конце первой недели февраля Скиннарланд радировал, что запасы тяжелой воды подготовлены к вывозу, их отправка состоится в ближайшие семь дней и поэтому военная организация должна получить соответствующие инструкции, если от нее требуются какие-либо действия.

Английские власти реагировали на сообщение с лихорадочной поспешностью. Военный кабинет приказал штабу специальных операций сделать все для уничтожения тяжелой воды. Такой же приказ получили Хаукелид и Скиннарланд, находившиеся в то время примерно в пятидесяти милях от Рьюкана. Эти двое были единственными людьми в районе Веморка, подчинявшимися штабу специальных операций, и, конечно, им не по силам было прямое нападение на Веморк, где со времен совершенной год назад диверсии еще более усилили охрану, перекрыли все подходы минными полями, а в ограде оставили лишь одни стальные ворота, охранявшиеся еще большим, чем прежде, числом часовых.

После уничтожения тяжелой воды Хаукелид в течение года жил на пустынном Хардангерском плато, откуда и руководил Военной организацией в Телемарке. Скиннарланд перенес гораздо дальше на запад свою полустационарную радиостанцию. Теперь ее приходилось приводить в действие от электрогенератора с водяным колесом, и она являлась единственным средством связи Хаукелида с радиостанцией штаба специальных операций в Бакингемшире. Их запасы пищи давно уже истощились и им не раз приходилось вести отчаянную борьбу с голодом. Только в конце лета авиация сумела забросить необходимое: пищу, оружие, одежду, радиостанции и взрывчатку. Теперь наступало время пустить взрывчатку в дело.

В среду, 9 февраля, Скиннарланд вышел на связь и передал в Англию о невозможности уничтожения запасов тяжелой воды непосредственно на территории станции и о необходимости в этом случае уничтожения транспорта с тяжелой водой, что навлечет на население жестокие репрессии. Хаукелид требовал подтвердить необходимость такого шага. Начальник норвежского отдела штаба специальных операций полковник Уилсон, получив радиограмму Хаукелида 8 февраля, немедленно отправился к норвежскому министру обороны. Тот на свой риск разрешил действовать, и Хаукелид получил подтверждение операции.

Хаукелид ясно представлял себе, насколько ее успех зависит от точности и подробности информации о намерениях немцев. В ближайшую ночь он спустился в Рьюкан и в сопровождении одного инженера гидроэлектрической компании пошел к тому, кто мог дать самую лучшую информацию, к главному инженеру Альфу Ларсену. Теперь Ларсен жил на противоположном от станции краю долины, в щеголеватом и комфортабельном доме для приезжих; его собственный дом был разрушен во время налета на Рьюкан. Хаукелид рассказал Ларсену о своей задаче, и они совместно продумали все мыслимые варианты.

Единственно возможным казалось непосредственное уничтожение транспорта, хотя оно и влекло за собой репрессии против населения за гибель немецких солдат.

Хаукелид передал Скиннарланду, чтобы тот снова запросил Лондон, действительно ли уничтожение тяжелой воды столь необходимо, тем более что в Германии переработка тяжелой воды проводится куда менее эффективно, чем в Норвегии. Стоит ли в таком случае навлекать немецкие репрессии? Ответ из Лондона пришел в тот же день — тяжелую воду следует уничтожить любой ценой.