Сергей Кравченко - Яйцо птицы Сирин

— Да назови ты, брат, эту крепость в честь нашего грозного государя.

— Павловск, что ли? Или Николаев? — не удивился ничейному голосу военный.

— Да нет! Павловски с Николаевыми на Руси в избытке имеются. Назови крепость «Грозный»! Это нам с тобой очень полезно будет!

— Ну, как-то неудобно, соблаговолит ли государь присвоить столь одиозное имя… — А ты напиши, что «Грозный» — это просто звучное прилагательное, типа «сильный», «борзый», «крутой». А истинный смысл уж мы с тобой, голубчик, утаим пока? Ведь верно? Ты же генерал-лейтенантских эполет желаешь? Вот и обрящешь.

Явление исчезло, решение было принято.

С тех пор имя «Грозный» присутствует на российской карте. И покуда оно действует, тень великого безумца не устанет витать над этой страной, проклятие его будет багровым туманом стелиться в горных ущельях юга и столичных улицах севера.

Жил был на Руси второй последний царь. Второй был его номер, последним он числился по хиромантическим признакам. Нужно было кем-то завершить безнадежную Вторую династию, вот его и назначили. Так что, дергаться этому нашему Николаю, второму и последнему, не приходилось. Как ни крути, а время его пришло. Вернее, — прошло. Никакая небесная нить его на троне не удерживала. И вот уж кому из наших надзирателей полезно было в схиму откинуться. Но он все не решался на побег, тянул свои две десятки. Фантазии не хватало. Совсем нерусский был.

Тогда кураторы из соответствующих сфер вынуждены были снова посетить Русь. Большой занялся телом страны, а Мелкий — ее главой в отдельности.

И вот же черт! С первой встречи с царем на Ходынском поле, МБ понял, что его подопечный труслив до икоты. И трусит он не Мелкого Беса, что было бы естественным, а собственного народа русского. Патологический случай получился — странная смесь атеизма с мистицизмом. Пришлось Мелкому подключать к царю именно русского мужика, а самому убираться в Европу, там следующий пациент вызревал.

Мужика подобрали удачного, исконно русской породы. Если соединить вместе бражные, блудные и разгульные свойства Ермаковой команды времен Самарского кольца, то нечто подобное и получалось.

Мужик промучился с царем несколько лет, но не потянул. Слил свою науку в царскую фамилию через восприимчивую царицу и убыл к черту. Птичий рецепт в очередной раз соскочил с предохранителя.

Смута тоже приблизилось своевременно. Но монарх кисло-сладкий и тут все перепутал. Это ему первому убираться полагалось, а потом уж Смутному времени наступать. Но он мямлил.

Время не вытерпело воздержания и нагрянуло вне очереди. Только тогда в багровых отблесках 17-го года Николай задергался уходить. Но делал это через наоборот. Мы же ему объясняли: тихо собираешь манатки, облысиваешь двойника для мумии, бабу забираешь, птичку певчую пакуешь (если есть) и переселяешься в буржуазный или монастырский рай. Играешь в рулетку инкогнито. Разводишь пчел.

Нет! Он начал громогласно прощаться, протоколировать, публиковать свою немощь. Надеялся, что будем держать за рукав.

Взяли, но за другую деталь. Собирались сразу отправить к ББ. Но вмешался МБ — добродушный малый:

— Давайте шанс дадим.

Дали. Поместили героя в самый центр национальных технологий, в город Тобольск. Держали под полупрозрачным присмотром. Курьеры от царя шастали по всей стране, но задания выполняли буквальные, дурацкие. То яблоки молодильные ищут, а моченые находят, то Птицу певчую отлавливают, а петуха базарного приносят. Хорошо хоть рейнвейн имелся оригинальный и в достатке.

Окно для исхода из царей продержалось открытым несколько месяцев. Но всему приходит конец. Уже нашелся новый царь, и нужно было им заниматься. МБ плюнул на Николая, и тот растворился в нетях.

Тоска взяла Мелкого: до чего же скучно на Руси!

Но нет, смотри-ка — не все потеряно! Новый красный царь в марте 1918 года бежал от казаков из Петербурга в старую Москву, присел на Красном крыльце, и тут уж мы ему загрузили, что есть, Володенька, в Тобольских болотах остров, на острове — дуб. Туда прилетает по весне Птица Сирин и сейчас самый сезон ее ловить. И нужно торопиться, пока колчаковцы не захватили тех мест. Царь поднатужился, совместил диалектический атеизм с корыстными атавизмами и послал по указанному следу своих татар кожаных, так похожих на дрессированных хищников. Чего они на острове Буяне словили, нам не доложено. Те события, если и отметились на бумаге, то тут же были вырублены компетентным топором. Внешне ничего не изменилось. Вот — Царь-пушка. Вот — Царь-колокол. Вот — просто царь в кепочке пролетарской.

И вот, с некоторых пор в кремлевских пустотах стала раздаваться птичья трель, и скрипучий голосок то и дело выкрикивал странные, нечеловеческие слова. «Моссельпром!», «Рабкрин!», «Экспроприация!».

Новое боярство и без птичьих подсказок знало, что с прошлым нужно кончать и не оставлять за спиной свидетелей беспредела. Всех участников тобольского сезона — от Колчака до семиюродных Романовых — прикончили тем же летом. Реквизировали церковный инвентарь, как бы в помощь голодающим. В августе 1918 года Ногинский патефонный завод получил заказ на изготовление мелкой партии иголок. Можете проверить по накладным в заводском музее, — их отличие от обычных звукоснимательных колючек состояло в материале — освященном церковном серебре. И музыку на них собирались исполнять не вполне православную.

Мелкий Бес в эти дни был озабочен собственной карьерой и гардеробом. Очень ему хотелось кооптироваться в ЦИК. Впервые за всю историю Мелкому светили хромовые сапоги (из собаки) и кожаная куртка (из свиньи). Он подсчитал количество заготовленных серебряных игл и понял: сейчас эти фарисеи навтыкаются всем синедрионом, и не подвинешь их потом, останешься без сапог и куртки.

Поэтому немедленно прозвучали выстрелы блудной монахини на заводе Михельсона, еще кое-кого отправили в дальний путь, пространство расчистилось, появились вакансии. Мелкий приобрел за последний ярмачок вполне приличный маузер и стал ждать.

Темной ночью 25 сентября 1919 года случилось удачное пересечение звезд и планет. Большой Бес рванул в Леонтьевском переулке здание партийного горкома и объявил свою масть — Красный Террор. Все сразу забегали, засуетились, маузеры защелкали птичьей трелью, и под этот шумок группа бородатых человечков засела в сумрачном Кремле на тайное совещание.

Все было обставлено строго по регламенту: красные скатерти прикрывали зеленое монархическое сукно, графины полнились канонической жидкостью, бабы кожаные раздавали все прочее, что пожелаешь. В клетке на столике за занавеской чистила перья наша Птица, готовилась петь.