Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

Ронины, жившие в Камигате (т. е. в Киото, Осаке и окрестностях) вообще были не согласны с тактикой, которую предлагали эдосцы, но тем не менее обе партии признавали своим руководителем Кураноскэ.

Далее Кураноскэ навестил могилу князя Асано в храме Сэнгаку-дзи и нанес визит вдове князя Ёсэн-ин, после чего вернулся в Ямасину.

С наступлением Нового, 1702 года в Ямасине, в доме Кураноскэ, пятнадцатого числа второй луны прошло новое совещание ронинов из Камигаты. Предстояло решить, выступать ли в следующем месяце или ждать еще. После бурных споров решено было снова ждать до третьей годовщины смерти князя, то есть до шестнадцатого числа третьей луны 1703 г. На этом совещании впервые упор был перенесен с вопроса о восстановлении права наследования на месть. Тюдзаэмон Ёсида отправился в Эдо сообщить о результатах тамошним ронинам. Впоследствии это совещание было названо «сходка в Ямасине».

Кураноскэ тем временем умышленно пустился в разгул, посещая «веселые кварталы» Киото. О его пьянстве и разврате говорили повсюду. В народе ходили шутки и каламбуры по его адресу. Вместо «Ако ронин» (ронин из Ако) его именовали «ахо ронин», то есть «ронин-идиот», а фамилию Оиси (Большой камень) переиначивали в Харинукииси — «Камень из папье-маше».

Между тем Кураноскэ продолжал встречаться с соратниками, контролируя ситуацию в Эдо и Камигате, не забывая также заниматься делами правонаследования князя Даигаку.

Восемнадцатого числа седьмой луны с князя Даигаку было снято «отлучение от двора», но в праве наследования ему было отказано. Ему был выделен небольшой лен во владениях могущественной главной ветви рода Асано, резиденция главы которой находилась в Хиросиме. Надежды на восстановление линии рода Асано из Ако и клана окончательно рухнули.

Двадцать восьмого числа седьмой луны Кураноскэ созвал совещание в Киото, в районе Маруяма, в храме Анъё-дзи, которое в дальнейшем было названо «сходка в Маруяме». В связи с провалом планов о праве наследования решено было начать активную подготовку к осуществлению плана мести. Тем не менее Кураноскэ все еще медлил и выжидал, к неудовольствию эдоской фракции, которая требовала выступать немедленно. Решено было собраться в Эдо в десятую луну, чтобы уточнить детали операции.

Тем временем Кураноскэ объявил об отмене прежней присяги, которую подписали многие бывшие самураи клана. В союзе мстителей должны были остаться только те, кто готов был пожертвовать семьей и собственной жизнью уже на новом этапе, спустя полтора года после самоубийства князя и роспуска клана. К концу лета выяснилось, что в новом союзе осталось не более полусотни ронинов.

Отправив жену с детьми в родительский дом, в Тоёоку, Кураноскэ ненадолго перебрался из Ямасины в центр Киото. Своего старшего сына Тикару он отправил с несколькими верными людьми в Эдо, а десятого числа десятой луны сам последовал за ними в Восточную столицу.

Для Кураноскэ был подготовлен дом в деревне Хирама близ города Кавасаки, недалеко от Эдо. Там он разработал свои наставления относительно оружия, одежды и манеры поведения при штурме усадьбы и при отходе для участников отряда.

Переселившись вскоре в Эдо, Кураноскэ нашел пристанище на постоялом дворе Яхэя Оямая в квартале Нихонбаси, в околотке Кокутё, где ранее поселился Тикара. Он выдавал себя за самурая из провинции Оми, явившегося посмотреть на одно судебное разбирательство.

На этом постоялом дворе он и прожил с сыном и семью ронинами вплоть до решающего дня четырнадцатого числа двенадцатой луны. В этот период он не только занимался подготовкой к намеченной операции, но также занимался улаживанием хозяйственных дел членов союза. Из остатков клановой казны были выделены «страховые» средства для их семей.

Основной задачей ронинов теперь была слежка за резиденцией Кодзукэноскэ Киры, поскольку удар должен был быть нанесен наверняка. Некоторые из них, замаскировавшись под горожан и торговцев, обосновались вблизи от усадьбы. Исукэ Маэбара выдавал себя за торговца рисом Гохэя, Ёгоро Кандзаки — за галантерейщика Дзэмбэя. Один из ронинов даже разыгрывал врача. Почти все участники заговора изменили имена, чтобы сбить с толку сыщиков и охрану клана Уэсуги, обеспечивавшую защиту усадьбы Киры. В городе они жили в съемных домах или на постоялых дворах группами по трое-четверо в четырнадцати разных местах.

Наблюдение за резиденцией Киры велось круглосуточно с целью установить ту ночь, когда он наверняка будет дома, поскольку было не исключено, что сын, Цунанори, заберет отца в главное подворье рода Уэсуги. Между тем охрана усадьбы Киры была усилена.

Ясубэю Хорибэ и Матанодзё Усиоде удалось добыть старый план усадьбы Киры. Усилиями Исукэ Маэбары и Ёгоро Кандзаки удалось уточнить расположение построек: во время пожара, который случился поблизости, им удалось забраться на крышу соседнего дома и оттуда заглянуть на территорию усадьбы.

Слухи о грядущей мести страшили Киру. Он старался реже появляться на людях и в целях маскировки велел изменить фамильные иероглифы на своем паланкине, а также на одежде слуг и самураев эскорта. В его усадьбе постоянно находилось не менее ста человек охраны и челяди.

Часть из этой охраны формально числилась за Сахёэ, приемным сыном Киры, а в действительности его внуком по крови и сыном Цунанори Уэсуги.

Второго числа двенадцатой луны Кураноскэ созвал своих соратников на совещание в чайной неподалеку от храма Хатимана в Фукагаве. Предлогом для сходки было собрание «общества взаимопомощи». На этом сборе командор раздал свою Памятку о действиях во время штурма и далее, при отходе. Там же была заново подтверждена присяга. Еще раз было подчеркнуто, что главная цель нападения — добыть голову Кодзукэноскэ Киры. Было решено, что в ночь штурма все должны собраться сначала в трех местах, а затем сойтись в одном, в доме Ясубэя Хорибэ, чтобы оттуда организованно выступить в направлении усадьбы Киры. Намечено было время выступления (начало часа Тигра, т. е. с трех часов ночи до четырех утра), уточнены опознавательные знаки (белые нарукавные повязки) и пароль («Гора» — отзыв «Река»).

Гэнго Отака сообщил, что, по словам наставника Пути чая Сохэна Ямады, в резиденции Киры пятого числа намечена чайная церемония. Первоначально штурм был назначен на эту ночь, но затем выяснилось, что церемонию отменили — и таким образом, неизвестно было, застанут ли Киру на месте. Штурм пришлось перенести на четырнадцатое число, когда пресловутая чайная церемония наконец должна была состояться.

Оружие и необходимое оборудование для штурма было сложено заранее в доме Ясубэя Хорибэ.

Многие перед штурмом писали прощальные письма и стихи. Дзюнай Онодэра, один из ближайших сподвижников Кураноскэ, писал в письме жене: