Борис Солоневич - Заговор красного бонапарта

— Ну и воюй с ним, — уже злобно оборвал его молодой снайпер. — А для меня наши русские никогда не враги.

— Ну, а как же в гражданскую войну? — прямо спросил Пенза. — Я вот в свое время воевал с русскими…

— Тогда другое дело было. Там на нашу народную власть интервенты шли, чтобы все старое, гнилое вернуть. С той стороны не русские шли, а просто наемники капитала, реакционеры да помещики…

— Здорово, Ведмедик, — одобрительно крякнул Полмаркса. — Ты иногда не очень балдой бываешь. Молодец.

— Иди к чорту, — опять огрызнулся снайпер. — Думаешь, как «КИМ» надел, так у тебя и в мозгах что прибавилось? Политик тоже нашелся. Это словно про тебя Есенин сказал: «За твоим комсомольским билетом Пустота, пустота, пустота?..» Таня весело засмеялась и подхватила Пензу под руку. — Да бросьте, ребята, ссориться. В такой день?.. Довольно вам.

Приказания Тани, как всегда, были законом. Полмаркса, все-таки, втихомолку огрызнулся:

— «Довольно»?.. Ишь какая шустрая? Прицепилась на буксир и рада покомандовать…

Таня, действительно, наслаждалась ощущением мужской опоры. Ей впервые смутно понравилась сила мужских рук, так легко поднявших ее с земли, и теперь она беззастенчиво пользовалась своим положением «хромоножки».

— А тебе что — завидно?

— Вот еще что? А только это ведь эксплуатация человека человеком. И это в советской-то стране! Таня расхохоталась.

— А если человек не возражает? Верно, дядя Миша? Наша власть, братишка! Триста лет нашу бабью кровь вы, мужчины, сосали, дайте и нам пососать…

Веселая компания, шутя и пререкаясь, неторопливо шла по многолюдным аллеям парка, мимо американских гор, спортивных площадок, кегельбанов, театров, беседок, кино, мелких тиров, танцевальных уголков, качелей, гигантских шагов и прочих аттракционов парка. Незаметно друзья подошли к парашютной вышке. У ее ограды стояла возбужденная толпа, шевелящаяся и шумливая.

— Что там, — прервала разговор чуткая Таня. — Что там такое случилось?

Они подошли ближе. Какой-то серьезного вида пионер в очках солидно рассказывал своим друзьям, что тут только что «в лепешку, в дым» разбился один парень, парашют которого почему-то вовремя не раскрылся. Труп сейчас же был увезен каретой скорой помощи, но инструкторы напрасно зазывали молодежь продолжать прыжки. Зловещий глухой шум падения тела, казалось, еще звучал у площадки. Засыпанная песком кровь еще пугала впечатлительные молодые души.

— Как же, держи карман шире, — ворчливо говорил какой-то молодой рабочий, стоя в передних рядах. — Там еще та кровь, почитай, не просохши, а тут опять лети? А, может, я тоже сковырнусь к чортовой бабушке? Стедова, братцы, 60 метров. Чистая костоломка. Нет, братки, теперя дураков нету. Ежели раз осечка — никто больше не поверит…

Таню вдруг что-то взмыло. Она освободила свои руки и решительно шагнула вперед.

— Эй, товарищ инструктор! Давай я скачусь с неба, если мужчины труса празднуют. Герои тоже…

Молодой рабочий окинул ее презрительным взглядом.

— Храбрюга тоже нашлась тута… Треплешься, верно. Неужто полетишь?

— Полечу! — Голос Тани звучал звонко и решительно.

пропел насмешливо какой-то подпивший парень, ухарски подмигивая девушке.

— Ну, ну. Лети, лети, девка, пятки только не растеряй…

Угрюмый высокий инструктор парашютного дела просиял.

— Давайте, давайте, товарищ… А то, что ж такое выходит? Из-за какой-то глупой случайности все забастовали? А ежели на фронте?..

Но прежде, чем Таня и инструктор направились к вышке, к ним подошел рассерженный Пенза.

— Куда это вы собрались, Таня? — сурово спросил он. — Что за блажь?

— А почему бы нет? — вызывающе ответила Таня. — у вас разрешения должна спросить? Что ж, если мужчины на попятный пошли, может быть, советские девушки им пример показать смогут?

Ясные голубые глаза смотрели смело и прямо. Крутые губы сложились в уверенную, чуть презрительную усмешку.

— Что за ерунда, — решительно оборвал ее Пенза. — Причем тут мужчины? Ну, куда вам лезть?.. Товарищ, — обратился он к инструктору. — Не пускайте ее. Видите сами — у нее нога повреждена.

— А которое ваше дело? — недовольно возразил инструктор. — Она взрослая. Ей самой дело решать, что и как… Вы ей нянька или жених?

— Ерунда, не в том дело, — опять резко прервал Пенза. — Но не раненым же девушкам прыгать? — и неожиданно для самого себя добавил: —Давайте уж лучше прыгну я.

Он и сам не знал, почему внезапно сложилось в нем такое решение. Было так глупо из-за вспышки досады и самолюбия подвергать себя совершенно ненужному, бессмысленному риску. Но слово уже вырвалось и, злой и мрачный, сердито сунув удивленной и растерянной девушке свой стэк и трубку, он решительно пошел за обрадованным инструктором к вышке. В толпе прошел шум: нашелся, мол, смелый человек, который сейчас спустится на то «мокрое место», которое осталось от только что разбившегося прыгуна.

Оба молча поднялись в лифте на вышку. Там прыгуну прикрепили особо проверенный парашют. Длинный инструктор с опаской поглядывал на мрачное лицо рабочего, все еще боись, что тот может отказаться в последнюю минуту. Тогда ведь его день пропадет: толпе нужен был психологический толчок, чтобы она забыла происшедшую трагедию и опять дала прыгунов.

Внезапно Пенза усмехнулся. Ему пришло в голову, от какой, в сущности, мелочи может часто зависеть судьба целой страны. Вот из-за каприза девчонки он, маршал Тухачевский, подставит под совершенно ненужную смертельную опасность свою голову; Голову, которая теперь решала вопрос о судьбе России и от которой эта судьба реально зависела. Как путано и подчас ерундово складываются извороты и узлы жизни!

— Ну, что — готово? — сухо спросил он. В его голосе не было заметно абсолютно никакого волнения. Инструктор с удивлением посмотрел на твердое лицо.

Он привык к колебаниям и волнению прыгунов. А тут — ни в голосе, ни в лице не было и тени тревоги. Только какая-то непонятная досада. Бывают же такие каменные люди…

— Готово, товарищ. Все проверено. Осечки не будет. Прыгайте, не бойтесь ничего.

Рабочий презрительно пожал — плечами, поглядев на чуть растерянное лицо инструктора.

— Ладно. Только если там что — придется вам самому безвременно погибшему маршалу некролог писать.

Инструктор не сообразил, что, собственно, значили странные слова рабочего, когда тот, уверенно подойдя к краю вышки, — приветственно махнул кому-то рукой и смело прыгнул вниз.

Таня затихла и молча прижалась к Ведмедйку, пока Пенза в лифте поднимался наверх. Когда же темная фигура нового приятеля, с горбом парашюта за спиной, показалась на краю 60-метровой вышки, девушка замерла, закрыла глаза и в волнении вцепилась ногтями в руку друга.