Ясуси Иноуэ - Хозяйка замка Ёдо

Хидэёси в подобающем случаю роскошном облачении, в парчовой парадной накидке-дзимбаори, с длинным мечом, ехал верхом на коне в золотой упряжи, впереди него выступали ямабуси [90] Ямабуси («спяшие среди гор») — горные монахи-воины, последователи учения сюгэндо, совмещающего буддийскую, оккультно-даосскую и шаманскую практики. , за ним — десяток полководцев, тоже в золоте и парче, далее — конные самураи высокого ранга с мечами и щитами, инкрустированными золотом. Его высокопревосходительство кампаку Хидэцугу сопровождал его светлость тайко до синтоистского святилища Коме. На обочинах дороги шумела безбрежная разношёрстная толпа, знатные господа и простолюдины из всех провинций собрались поглазеть на торжественное шествие.

Армия преодолевала по шесть ри в день. После кратковременного отдыха в Хиросиме провинции Аки она продвигалась вперёд почти без передышек и к концу четвёртого месяца уже была в Хидзэн.

Тятя и дама Кёгоку в сопровождении нескольких десятков самураев покинули Осакский замок через два дня после Хидэёси. В дороге им постоянно встречались воинские отряды и гонцы.

Жизнь в провинции Хидзэн Тятю полностью устраивала, поскольку дни свои она теперь могла проводить подле Хидэёси. Корейская кампания позволила ей единолично владеть тайко. Конечно, дама Кёгоку тоже скрашивала их господину и повелителю существование, но она по-прежнему старалась держаться скромно и незаметно и, чтобы избавить Тятю от мук ревности, изо всех сил делала вид, что вовсе и не принимает Хидэёси у себя в опочивальне.

Время от времени Хидэёси начинал избегать разговоров о том, где он собирается провести ночь, и тогда Тятя понимала, что он намерен нанести визит даме Кёгоку, но это не слишком её расстраивало.

С Корейского полуострова одно за другим прилетали донесения о победах, одержанных сынами Ямато, и в ставке главнокомандующего один за другим устраивались пиры в честь этих отрадных событий. На второй день пятой луны войска Юкинаги Кониси вошли в Хансон [91] Хансон — столица государства Чосон, современный Сеул. , а вскоре заняли Кэгён [92] Кэгён — современный Кэсон, древняя столица государства Коре на Корейском полуострове. .

Сразу после этого свежие силы высадились на Корейском полуострове. В шестую луну настал черёд Мицунари Исиды, Нагамори Масуды и Ёсицугу Отани со своими войсками пересечь море для участия в крупной военной операции.

В начале седьмого месяца Хидэёси получил доставленное эстафетой сообщение о том, что его мать при смерти, и двадцать первого числа покинул ставку в Хидзэн, чтобы отдать последний сыновний долг. Тяте не хотелось расставаться со своим господином, но при таких обстоятельствах воспротивиться его отъезду она не могла.

В тот самый день, когда Хидэёси отправился в Осаку, его мать покинула этот мир в возрасте восьмидесяти лет.

В Осакский замок тайко прибыл двадцать девятого числа и спешно выехал оттуда в Киото, в храм Дайтокудзи, где должен был состояться погребальный обряд. В Хидзэн он вернулся в конце десятого месяца. Всё это время Тятя, ни на мгновение не забывавшая о том, что в Осаке и Киото её господин окружён многочисленными наложницами, умирала от ревности. Пока Хидэёси был с ней, она почти не виделась с кузиной, но, как только он отбыл в Осакский замок, тотчас отправила к даме Кёгоку посланника с приглашением в гости. В присутствии Хидэёси Тятя мгновенно теряла всякую симпатию к Тасуко. Той же ненависти, что к другим наложницам, она к двоюродной сестре, конечно, не питала, но и сохранить душевный покой, зная, что Хидэёси проводит ночи в спальне соперницы, ей не удавалось. Зато — странное дело! — как только тайко уезжал, Тятя начинала скучать по Тасуко и опять видела в ней союзницу, плечом к плечу с которой можно выстоять против целой армии прочих наложниц.

Вскоре после возвращения Хидэёси в Хидзэн Тятя стала замечать изменения в собственном теле. Получив подтверждение тому, что она снова беременна, молодая женщина преисполнилась светлой радости. Она была уверена, что стареющий тайко уже не способен зачать ребёнка, но он во второй раз подарил ей счастье материнства!

Радость же Хидэёси не знала границ — даже реляции о победах в Чосоне не повергали его в такое ликование. Со дня смерти маленького Цурумацу ничто, кроме ратных свершений, не заставляло биться сердце старого воина, теперь же он, казалось, обрёл новый смысл жизни.

В последний месяц того года, 1-го под девизом правления Бунроку [93] 1592 г. , Тятя узнала от одной из прислужниц, что Омаа прислала из Дзюракудаи в дар Хидэёси новые одежды по случаю надвигавшихся празднеств. Ничего необычного и уж тем более неподобающего в этом не было, однако Тятя ещё пуще возненавидела Омаа. Она немедля допросила Хидэёси, и тот поначалу притворился, будто и ведать ни о чём не ведает, но под градом ревнивых упрёков в конце концов сдался и показал ей дарёные одежды, а Тятя тотчас поручила трём служанкам сжечь их во дворе. Была ли это всего лишь причуда беременной женщины? Так или иначе, Тятя день ото дня становилась всё раздражительнее, а Хидэёси благодушно сносил все капризы наложницы, вынашивавшей его ребёнка, и приближался к ней с такой осторожностью, словно ему предстояло прикоснуться к гнойному нарыву.

Тятины прислужницы по её приказанию теперь втайне следили за почтой, которую Хидэёси получал из Осаки и Киото от оставшихся там наложниц. Дама Ёдо стыдилась собственной низости, однако ничего не могла с собой поделать. Однажды верная прислужница принесла ей смятый черновик письма, в котором Хидэёси тепло благодарил Омаа за поднесённые к Новому году одежды. Старый воин отлично знал, как управляться с женщинами, и каждое слово в наброске было тщательно подобрано с целью польстить наложнице и доставить ей удовольствие. Чтение этого письма даже не столько разгневало Тятю, сколько позабавило.

Хитроумный полководец, поднявшийся из самых низов благодаря недюжинным способностям, использовал свой выдающийся талант стратега для того, чтобы одно за другим выигрывать сражения, кипевшие по ту сторону моря, но при этом не забывал наводить порядок и в личной жизни, умело держа под контролем всех своих женщин, оставшихся на воле в Осаке и Киото. Лукавый нрав Хидэёси злил Тятю до невозможности и вместе с тем заставлял её ещё сильнее привязываться к этому мужчине. Об украденном черновике она при нём, само собой, и словом не обмолвилась — иначе разгневанный тайко непременно разыскал бы обворовавшую его служанку и велел бы её казнить.

На новогодних праздниках 2-го года Бунроку изрядно отяжелевшая Тятя покинула ставку главнокомандующего в Хидзэн и отправилась в замок Ёдо. Её немало удивили строжайшие меры предосторожности, которые Хидэёси счёл необходимым принять во время подготовки к этому путешествию. Тятин паланкин он велел нести от Кюсю до самой Осаки так аккуратно и с такой трепетной нежностью, будто в нём находилось величайшее сокровище мира. Дорога, на которую у обычных путников уходило не больше месяца, заняла у свиты будущей матери наследника тайко в два раза больше времени за счёт многочисленных передышек.