Ясуси Иноуэ - Хозяйка замка Ёдо

Вокруг Осакского замка уже разбили лагеря подразделения воинства Токугава, набранные из всех провинций. Число бойцов прирастало день ото дня; окрестные земли — не только прилегающие к Осаке, но и весь район Киото и Нара — кишели конными самураями. Тятя слышала, что по приказу Иэясу строятся десять временных крепостей на подступах к городу — близ Тэннодзи, Имамии, Тяусуямы, Имафуку, Моригути, Тэммы, — Токугава брали Осаку в кольцо. Судя по всему, до начала боевых действий было ещё далеко — обе армии увлечённо занимались приготовлениями.

Тятя осторожно намекнула нескольким самураям, что хорошо бы взять под наблюдение покои Сэн-химэ. Она всё ещё была уверена: присутствие внучки Иэясу в Осакском замке играет не последнюю роль в том, что он медлит идти на штурм.

Однажды Тятя нанесла невестке визит, предварительно прислав к ней прислужницу с объяснением: свекровь, мол, хочет посмотреть, не причиняет ли любезной Сэн-химэ беспокойства суета в осаждённом замке. В тот день Тятя впервые не стала надевать доспехи и принарядилась как для официального торжества. Сэн-химэ ради встречи со свекровью тоже облачилась в церемониальное кимоно. Глядя на их роскошные одежды, трудно было представить себе, что не сегодня завтра вокруг этих изысканных женщин зазвучат боевые кличи, вспыхнет война.

— Надеюсь, осадное положение никак не сказалось на приятности вашей жизни в этом замке? — саркастически осведомилась Тятя, демонстративно окинув взглядом богатую обстановку в покоях Сэн-химэ.

— Мне не на что жаловаться, — спокойно ответила невестка.

— Как печально, что вы не можете повидаться с отцом — он ведь совсем рядом…

— Когда будет заключён мир, я с удовольствием навещу и батюшку, и деда.

Тятя оторопела — она совсем не ожидала от невестки таких речей.

— Мир?! О мире забудьте, дитя моё. Нас ждёт схватка не на жизнь, а на смерть, из неё выйдут победитель и побеждённый, какой между ними мирный договор?

— Мир можно заключить, не доводя дело до схватки, — бесстрастно произнесла Сэн-химэ.

Ни от одной женщины Тятя не потерпела бы подобной наглости. Она прекрасно понимала, что Сэн-химэ ведёт себя недопустимо, и удивилась, обнаружив, что слова невестки не вызвали у неё гнева.

— Никогда больше так не говорите! Долг верной жены — во всём поддерживать своего мужа. Если бы молодой господин услышал вас, что бы он сказал? — выпалила Тятя скорее для того, чтобы разозлить саму себя, нежели пристыдить невестку.

А Сэн-химэ, к её изумлению, внезапно рассмеялась.

— И что же вас так позабавило? — нахмурилась свекровь.

Но девушка продолжала хихикать, и лишь когда Тятя сурово повторила вопрос, хорошенькое личико снова сделалось серьёзным — Сэн-химэ догадалась, что свекровь действительно сердится.

— Мне стало смешно, потому что вы оба говорите одно и то же.

— Мой сын уже сделал вам замечание?

Сэн-химэ молчала, опустив глаза.

— Ну же, отвечайте!

Девушка ещё немного поколебалась и промолвила:

— Нет. Просто на днях я сказала ему о мире то же самое, что и вам. А он усмехнулся и посоветовал никогда вам об этом не говорить, иначе вы лопнете от ярости. — Новый приступ весёлости заставил бедняжку изо всех сил прикусить губу.

Допив чай со сладостями в покоях Сэн-химэ, Тятя поспешила удалиться. И лишь выйдя из резиденции невестки, она осознала, что цель её визита так и не была достигнута. Появилось неприятное ощущение, будто Сэн-химэ в очередной раз взяла над ней верх. Тятя злилась на себя за то, что оставила без ответа дерзкие речи племянницы, ей было обидно, что супруга сына вовсе не чувствует себя заложницей. Ну да ничего — как только пули и стрелы лавиной хлынут на замок, девчонке придётся распрощаться со своей гордыней! Нужно просто подождать, убеждала себя Тятя, и сама не знала, чего именно ждёт.

Утром двадцать шестого дня одиннадцатой луны завязался бой у северо-восточной линии обороны. Защитники замка возвели там частоколы, но два подразделения армии Токугава под командованием Уэсуги и Сатакэ всё же устремились на приступ. Дозорные ударили тревогу, и весь замок пришёл в оживление.

Тятя немедленно поднялась на верхний ярус сторожевой башни. Оттуда она слышала ружейные залпы, но никак не могла определить, где идёт сражение, и когда вассалы указали ей направление, удивилась, что всё происходит так близко. Расстояние до поля битвы можно было покрыть взглядом — Тятя видела крошечные фигурки воинов, суетившихся, словно муравьи, на подступах к замку, конные отряды со всех сторон спешили к передовой. Вскоре Тяте пришлось спуститься: в сторону сторожевой башни полетели пушечные ядра, и несколько десятков самураев разбежались по ярусам устанавливать дополнительные укрепления на галереях. Тятю весьма обеспокоило то, что боевые действия только-только начались, а сторожевая башня замка уже подверглась серьёзному обстрелу.

С тех пор в Осакском замке не смолкал шум сражений — боевые кличи и ружейные залпы звучали днями напролёт то ближе, то дальше, заставляли Тятю вскакивать посреди ночи.

Нападавшим удалось пробить брешь в частоколах и прочих укреплениях со стороны Имафуку, но защитники замка не замедлили отвоевать свои позиции, отбросив врагов назад. Линия фронта ширилась с молниеносной быстротой, Тятя знала, что жестокие бои идут по всему периметру, однако в курс военных операций никто не потрудился её ввести.

Вскоре поползли слухи о мирных переговорах. В Осаке на всех углах шептались, что посланника от Масадзуми Хонды впустили в замок для тайной встречи с Харунагой Ооно, а на другом совещании между военачальниками из двух лагерей состоялся обмен предложениями, внушающими надежду на примирение.

Всякий раз, когда Тяте передавали очередную сплетню, она бросалась к сыну за подтверждением, но тот упорно отрицал саму возможность ведения переговоров с врагом. «Даже если бы это было так и кто-то за моей спиной готовил бы пути к отступлению, моя решимость сражаться до последнего вздоха непоколебима», — твердил он матери. С самого начала войны Хидэёри проявлял удивительное хладнокровие. Он считал, что, раз уж битва разгорелась, нужно довести её до конца, даже если от замка останется пепелище. Самурайская честь, самолюбие, гордыня были тут ни при чём — значение имела только необходимость завершить начатое. Глядя на своего мальчика, произносившего подобные речи, — высокого, прямого, с бледным суровым лицом, — Тятя чувствовала пугающий холодок в груди. В последние дни она задавалась вопросом: а не стоит ли прислушаться повнимательнее к предложениям мира со стороны Иэясу? И пришла к выводу, что в прекращении кровопролития не будет ничего постыдного, честь дома Тоётоми не должна пострадать. Хидэёри уверял её, что в мирных переговорах осакский лагерь не участвует, но ведь враг до сих пор не предпринимал решительного штурма — разве это не подтверждало обратное?