Кадзуо Навата - Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

Какое счастье — калитка была не заперта! Дверца открылась, снег, слежавшийся на поперечине наверху забора, осыпался, и по ту сторону завиднелись решетчатые сёдзи освещенного окна. Повернувшись к окну, старик трижды низко поклонился.

— Барин, — прошептал он. — Я снова пришел занять у вас денег. Прошу милости вашей…

Родился в префектуре Хёго в 1922 г. Закончил Токийский медицинский институт. Еще в старших классах школы стал посылать свои сочинения в студенческий журнал при издательстве «Обунся», в 1946 г. его рассказ «Перевал Дарума» был отмечен премией первого литературного конкурса, объявленного специализированным журналом детективной литературы «Хосэки». В 1949 г. Футаро Ямада был награжден премией Японского пен-клуба писателей детективного направления на втором литературном конкурсе клуба — за рассказы «Дьявол в поле зрения» и «Обманный облик страсти». В начальный период творчества писал детективы, основанные на сюжетах из послевоенной японской действительности, а также рассказы-предания о чудесах и волшебстве. В 1958 г. начал публиковать роман с продолжением «Кодекс ниндзя Куноити [31] Имеются в виду женщины-ниндзя. ». Эти произведения, а также последовавшие за ними повести «Переродившиеся в демонов» и другие в 1963 г. были собраны в новое издание его сочинений и сразу стали бестселлерами, их тираж за полгода превысил 3 000 000 экз. По выражению писателя и критика Хоцуки Одзаки, книги Футаро Ямада — «лекарство, поднимающее настроение и снимающее стресс у современного читателя, страдающего от социального отчуждения». В 1973 г. в «Записях из Главного полицейского управления» он обратился к сюжетам из эпохи Мэйдзи (1868–1912 гг.), затем, в повести «Великое пророчество эпохи Муромати», перешел к временам Средневековья (эпоха Муромати — 1333–1467 гг.). Главная тема многих книг Футаро Ямада — мир демонических существ на фоне истории; его повесть «Дневник невоевавшего представителя военного поколения» стала важным свидетельством времен войны. В 1997 г. Футаро Ямада был награжден литературной премией писателей в жанре мистери. Скончался в 2001 г.

Это напоминало снятую рапидом сцену из фильма. Цвет только белый и красный на темном фоне неба и воды. Белым был снег. Снег начал падать на рассвете, и теперь уже земля сплошь им укрылась, а он продолжал кружиться сотнями тысяч пушинок.

Красной была кровь. По снегу медленно брели трое мужчин. Двое впереди, один чуть поодаль. Движения их были замедленными, словно у пьяных или тяжелобольных, и каждый с головы до ног был алого цвета, как будто измазался киноварью.

Двое, что шли впереди, еле ворочая заплетающимися языками, затянули:

Один из троих, в кожаных доспехах и порванных в клочья шароварах хакама, [33] Хакама — широкие шаровары с заложенными у пояса складками, часть костюма самурая. нес на плече окровавленный меч. На острие меча была надета голова. Это была голова человека лет сорока пяти-сорока шести, на лице которого, с резко выдающимися подбородком и скулами, застыло выражение надменности. Видно было, что прежде, чем лишиться головы, он получил несколько ударов в висок, и на залитом кровью лице лишь дико выпученные глаза сверкали белизной.

Двое шли вдоль крепостного рва и уже приближались к воротам Хибия. Как раз напротив, на другой стороне рва, расположены были казармы караула при воротах усадьбы князя Мори. В это время человек, нагонявший тех двоих, совершив бросок и чуть не падая, настиг их.

Левая рука его была отсечена, из-под растерзанной соломенной шляпы свисало окровавленное глазное яблоко, и все-таки, сжимая другой рукой погнутый меч, он неожиданно нанес удар в затылок человеку, который нес отрубленную голову.

Шаги на снегу не слышны, к тому же шедшие впереди двое мужчин тоже были смертельно ранены. Да и радость от совершенного ими поступка, похоже, опьянила обоих.

Когда от внезапного удара несший голову человек упал навзничь, его спутник издал звериный рык и вонзил в грудь нападавшего клинок. Теперь все трое копошились на земле.

Похожие на красных червей тела мужчин уже стали покрываться тонким слоем снега, когда двое, которые до этого шли впереди, пошатываясь, поднялись на ноги. Той же походкой, что и прежде, они двинулись дальше. Так, словно никакой смертельной схватки не было вовсе, они заплетающимися языками снова негромко и радостно запели:

Они шли от ворот Хибия к воротам Бабасаки, и когда были уже совсем близко к ним, один из мужчин тихо осел и ничком распростерся на земле. Это был тот, что зарубил нападавшего. Он проводил взглядом залитых кровью глаз своего товарища, по-прежнему как ни в чем не бывало продолжавшего идти, а потом с усмешкой обернул меч рваным рукавом и воткнул его себе в живот, откуда и так уже лезли кишки.

Мужчина в кожаных доспехах, который нес нанизанную на меч голову, так и продолжал идти с ней, пошатываясь на ходу. Губы его продолжали шептать: «Удача, удача». За ним по белому снегу тянулась алая ниточка крови из раны на затылке.

Он добрался до квартала Тацунокути — и там этот человек, уже казавшийся полумертвым, наконец, рухнул на землю, как подрубленное исполинское дерево.

Он ползал в поисках упавшей головы, а когда нашел, вытащил из нее меч. Припрятав голову в снегу, он некоторое время лежал над ней, распростершись словно в молитве. Затем собрал перед смертью все свои силы, уселся как подобает, взмахнул мечом и разом взрезал себе живот. Вонзил клинок на четыре суна [34] Сун — единица длины, около 3,03 см. выше пупка, затем потянул направо и на один сун вверх, и тут, похоже, силы оставили его, и он рухнул вперед лицом. Спина его волнообразно вздрагивала — он еще был жив и стонал:

— Кто-нибудь… Помогите, прошу… Помогите…

Наконец, голос его оборвался и мышцы спины перестали двигаться.