Кадзуо Навата - Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

Жители Киото и Осаки поддерживали прежнего правителя, Тоётоми Хидэёси. [113] Тоётоми Хидэёси (1537–1598) — самурай низкого звания, политический и военный талант которого вознес его до фактического управления всей страной с 1582 по 1598 г. Это можно сказать и про императорский двор, и про горожан, и про служителей веры.

Правители из дома Токугава намеревались перекроить жизнь всех, обладавших влиянием в городе Киото. Для этого следовало продвигать на высокие посты тех, кто был осведомлен о настроениях при дворе, в городе, в храмах и монастырях.

Так рассуждал Нагано Дзюдзо.

Сын ремесленника из серебряной гильдии, он без труда получил должность в городской управе Киото, и уже одно это свидетельствовало о том, что Нагано Дзюдзо был не по возрасту практичным и честолюбивым человеком. Он умел ладить с людьми и, в прямом смысле, «вполз за пазуху» к братьям Сэйдзюро и Дэнситиро, а очень скоро был объявлен женихом Но.

Его привлекали преуспеяние семьи Ёсиока и красота девушки. Самой Но тогда едва исполнилось восемнадцать — разве могла она разгадать, сколь коварна натура Нагано Дзюдзо?

Ученики школы воинских искусств Ёсиока сидели вокруг костров и ждали возвращения Дэнситиро с поединка в Рэнгэоин. То, что Нагано был среди них, видела разливавшая чай Но, и он казался ей в этот час поддержкой и опорой.

Комната, в которой сидела Но, при жизни отца принадлежала ему и была отделана в стиле сёин. [114] Сёин — стиль архитектуры и внутреннего убранства японского жилища, который с XVI в. возобладал в домах самурайской элиты и в буддийских храмовых постройках. Стиль сёин отличают такие, по сей день сохранившиеся, особенности японского дома, как ниша для картины или вазы с цветами, встроенная мебель (полки, шкафы), покрывающие пол маты татами и раздвижные перегородки сёдзи. Дома в стиле сёин обнесены крытой галереей энгава, наличие которой делает подвижной границу между домом и садом. Там висела деревянная табличка с надписью «Обитель радости».

Это помещение отделялось от зала для фехтования садом камней, густо поросших плющом, а ширмой служила плетеная ограда. Вдоль ограды были уложены прямоугольные, как карточки для записи стихов, каменные плиты. Хотя сад со старым каменным фонарем со всех сторон был окружен строениями, теперь его тоже занесло снегом.

С другой стороны сада, за глинобитной стеной, что огораживала усадьбу, журча, текла река Ниси-Тоин. Ткани окрашивали в водах этой реки: от нее отвели рукав и проложили рядом с красильней.

Ёсиока Кэмбо всегда говорил, что истинное его занятие — окраска тканей, а воинские искусства лишь приносят ему внутреннее удовлетворение и не предназначены для извлечения выгоды.

Действительно, красильный цех занимал большее помещение, чем фехтовальный зал.

В красильне с глиняным полом видны были грубо обтесанные круглые опорные балки и стояли утопленные в землю многочисленные чаны с индиго и краской из проваренной древесной коры. От них и теперь исходил густой запах индиго.

Но поставила на пол подле себя пустую чайную чашку и устремила взгляд ясных продолговатых глаз к нише, мягко озаряемой ночным светильником.

Она смотрела на картину кисти Моккэй [115] Моккэй — китайский монах-художник конца XIII в., его картины высоко ценились в Японии. с изображением хурмы — по преданию, отец получил ее от самого сегуна. Сердце Но тревожилось о брате Дэнситиро, и взор ее был таким, словно она мысленно произносит молитвы.

От перекрестка улицы Ниси-Тоин и Четвертого проспекта, где находилась школа фехтования Ёсиока, до храма Рэнгэоин даже медленным шагом идти было не больше часа.

Наверное, как раз теперь Дэнситиро скрестил меч с Миямото Мусаси. Оттуда, где горели костры, все еще не было вестей. Итибэй, служивший в красильне с отцовских времен, ждал на мокрой террасе под снегопадом.

— Ты промерзнешь, зайди же! — снова и снова убеждала его Но, однако Итибэй в комнату не заходил. С тех пор как не стало Сэйдзюро, старость внезапно навалилась ему на плечи. Казалось (или так оно и было), пучок редких волос на макушке старого слуги совершенно побелел всего за несколько последних дней.

Для Но, потерявшей мать вскоре после рождения, Итибэй стал все равно что личным слугой. С тех пор как Кэмбо покинул сей мир, Итибэй в одиночку заправлял делами красильни. Храня верность завету Кэмбо, для которого красильное дело было превыше всего, он частенько внушал домашним, как важно радеть о семейном ремесле. И Сэйдзюро, и Дэнситиро охотно внимали ему. Когда один из них был в фехтовальном зале, другой непременно находился в красильне.

Силой рук Дэнситиро превосходил Сэйдзюро. И хотя в мастерстве они казались равными, Дэнситиро все же и в кости был шире, и ростом повыше. Если применялся мощный удар мечом, преимущество было у него. Сэйдзюро же был хрупкого телосложения.

Тем не менее, когда им случалось на глазах у людей скрещивать деревянные мечи, Дэнситиро неизменно уклонялся от того, чтобы вырвать у брата победу. Бывало, засидевшись слишком долго в веселых заведениях квартала Рокудзё-Янагимати, он выслушивал от Сэйдзюро и нотации. Но отлично знала об удивительном достоинстве Дэнситиро — заботе о репутации старшего брата.

Если бы ей пришлось выбирать, она сказала бы, что младшего любит больше, чем старшего. Ей нравилась открытая широкая душа Дэнситиро.

— Разбогател я нынче с нашей красильней — отвезу тебя за море в дальние края, куплю тебе там бархата, сахарных конфет… — так говорил он, когда умер отец и для Но настало время печали. Теперь Сэйдзюро убит, и их осталось только двое — брат и сестра. Вот почему ее не отпускала тревога за Дэнситиро.

— Ну, стоит ли так волноваться? Ведь это же Дэнситиро! Разве может он потерпеть поражение от Мусаси? А отмыть запятнанное имя фехтовальщиков Ёсиока нужно непременно.

Так говорил Нагано Дзюдзо.

Только Но, конечно, все равно томилась тревогой.

Она не могла спокойно сидеть у себя и ждать исхода поединка — победы или поражения, поэтому и заварила себе чай в бывшей комнате отца.

Снегу не видно было конца, мело по-настоящему.

В комнате стало немного светлее. Очень скоро с востока сюда хлынут потоки света. К тому времени какое-нибудь известие, хорошее или плохое, будет доставлено. Взор Но упал на чайник, повешенный над очагом, он только что вскипел и исходил паром. Но вспомнила тот день, когда Миямото Мусаси вынудил Сэйдзюро выйти на бой с ним.

Миямото Мусаси стремился сразиться со школой Ёсиока, чтобы сокрушить знаменитое имя и проявить во всем блеске свое мастерство. Безвестный воин, не принадлежавший ни к одной школе, решил утвердиться таким образом, и в этом не было ничего необычного.