Роберт Гулрик - Верная жена

— Вот как? Домой? Наверное, в твоем кошельке много денег.

— У тебя будут деньги. Я дам тебе все, что угодно, только не отталкивай меня.

Сестры опустились на кровать. Алиса прислонилась к стене и пальцами завертела сигарету. Ее руки дрожали от холода… Она зажгла сигарету и взглянула на Кэтрин.

— Знаешь, я чувствую себя такой ленивой. Много работаю и не ощущаю усталости. Ночью не могу спать и при этом чувствую себя ленивой. Если ты что-то начнешь для меня делать, мне из-за лености будет все равно. Но я не могу поехать с тобой. Не представляю, где это, но уверена, что слишком далеко.

— Я отвезу тебя на поезде.

Лицо Алисы снова стало жестким. Надежда мелькнула на мгновение и исчезла.

— Кэтрин, постарайся хоть что-то понять. Я никогда тебя не любила. Однажды я сказала тебе об этом и повторяю сейчас. Никогда.

— Я…

— Ты можешь увезти меня, можешь взять с собой в Париж, на какой-нибудь курорт, заботиться обо мне, но я не изменюсь.

— А вот я всегда любила тебя.

— Как какую-нибудь куклу.

— Ты была всем в моей жизни. Всем, что мне дорого. Дай Бог, чтобы твоя судьба сложилась иначе. Лучше, чем у меня.

Свечка погасла. Они молчали в темноте, горел лишь кончик сигареты. Кэтрин хотелось дотронуться до сестры, но она удержалась.

— Чем я могу помочь тебе?

Алиса колебалась, затем схватила руку Кэтрин и погладила своими грубыми грязными пальцами ее шелковистую кожу.

— Посиди со мной, сестра. Извини. Я плохая, больная, говорю неприятные вещи. Но ты просто посиди со мной. Я никогда не бываю одна, но так одинока. Всем чужая. Меня никто не удерживает. Никто не дотрагивается, не произносит мое имя. Посиди со мной, пока я не усну. Вот и все, что мне нужно, все, что ты можешь сделать. Пожалуйста.

— Давай я отвезу тебя куда-нибудь. В гостиницу. Ты примешь горячую ванну. Уснешь на чистых простынях.

— Это смешно. Даже если бы я хорошо себя чувствовала, была бы чистой, на мне была бы шляпка и красивое шелковое платье, я осталась бы здесь. Такова моя жизнь. Наконец-то я нашла свое место.

Кэтрин встала, сняла свою красивую шубу и укрыла сестру.

— Как славно, — промолвила Алиса. — Ты всегда за мной ухаживала.

— Я старалась.

— Почему ты так замечательно ко мне относилась? Я этого не заслуживала.

— Ты много значила для меня. Я старалась оградить тебя от несчастий.

— Ты не можешь никого спасти. И теперь знаешь это. — Алиса закрыла глаза и погладила мех на шубе, — Я помню корабли на реке в Филадельфии. Лодки, словно пауки, движутся вместе с течением. Красивые мужчины-гребцы. Солнце освещает их сильные загорелые плечи. Лодки такие быстрые — не успеешь оглянуться, как их уже нет. Думаешь, я забыла? Пыталась забыть, но помню. Ты шила мне платья. Наверное они в самом деле были красивыми. Все, что ты делала, было красивым. И туфельки. Где все это сейчас? Что случилось с этими вещами? Ты так по-доброму ко мне относилась. Была такой хорошей.

— Не была я ни доброй, ни хорошей. Ну что мы за пара!

— Когда я закрываю глаза, в голове просветляется. Ты делала все, что могла, а я ненавидела тебя. Ты была в моей жизни единственным хорошим человеком. Возможно, я никогда тебя больше не увижу и хочу сказать тебе спасибо. Прежде я не благодарила тебя и сейчас хочу сделать это.

— Приятно слышать.

— Да разве одних извинений достаточно? Ладно, тебе пора идти. Уже поздно. Отправляйся в свой красивый отель к своему богатому мужчине. Ты пыталась спасти меня, но не спасла. Это не твоя вина.

Они сидели, пока не погасла сигарета. Затем Алиса уснула, зажав в руке деньги. Вокруг бегали крысы. Похолодало, снег на улице пошел сильнее. Кэтрин смотрела на худенькое лицо сестры, ее сердце разрывалось.

И тогда она заметила это. Кто-то спускался. Ангел, божество, похожее на легкую дымку, туман. Золотые крылья, белые волосы, белая кожа. Ангел напоминал иллюстрацию из детской книжки. Это создание из света и воздуха парило в небе тихо, словно дыхание. Она знала этого ангела. В ответ на молитву он явился к ней и к Алисе. Сейчас доски разойдутся, ангел подхватит сестру на руки и полетит с ней по миру — в Лондон, в Рим, в горы Южной Америки. Он уложит Алису в чистую белую постель, на чистые белые простыни. Она выздоровеет, и там ей будет спокойно. Ангел приблизился. Кэтрин слышала шелест его крыльев. Видела чистые прозрачные ноги, ощущала дыхание на своей замерзшей щеке.

Затем ангел поднялся в темное ночное небо. Увы, руки его были пусты. Алиса осталась, как забытая кукла Кэтрин поняла, что слишком поздно, надежды нет. Ее сестру не спасти.

И поняла, что не убьет Ральфа Труита. Что не может повредить ни одной живой душе. Больше не может.

Ангел исчез. С грязной замерзшей реки дул ветер, он прорывался в хибарку, где умирала Алиса Лэнд.

Снег усилился. Холод пробрал Кэтрин до костей. Она дрожала. Открыв ладонь сестры, она сунула в нее все свои деньги, доллар за долларом, скомканные счета, деньги шлюхи, грязные деньги, и закрыла ладонь. Поцеловала Алису в лоб, влажный от пота и отчаяния. Убрала с глаз прядь волос. Смотрела, как снег падает в дырявую крышу на ее новую черную шубу, на спящую сестру. Она знала, что и деньги, и шуба пропадут раньше, чем сестра проснется.

Вот так сложилась их жизнь — ее и Алисы. Такое случалось.

Когда стало окончательно ясно, что сестра ушла навсегда, была рядом и выскользнула, погрузилась в отчаяние и смерть, Кэтрин два дня прорыдала на кровати в своем гостиничном номере. Горе сломило ее. Она надевала простые скромные платья, которые привезла из Висконсина. Горничные приносили ей бульон, беспокоились о ней, спрашивали, не заболела ли она, меняли постельное белье, наливали в ванну горячей воды, взбивали подушки. Кормили птичку.

Алиса была ее ребенком, ее милой девочкой. Часть жизни Кэтрин пребывала в надежде, что у сестры все сложится иначе, что она найдет хорошего человека и уютный дом. Все у нее будет нормально, без излишеств. Алиса станет трудолюбивой, родит детей. Кэтрин согласна была не видеться с ней, она смирилась бы с тем, что они будут существовать отдельно, но к такому исходу оказалась не готова.

За успокоением Кэтрин отправилась в церковь. Она не знала, как себя вести, и попросила одного из священников помочь ей. Опустившись на колени, Кэтрин молила о прощении, о придании жизни нового смысла. Ответа не последовало. Бог как всегда молчал.

Ангелы не спустились, светловолосый Христос-младенец не явился, не прозвучали утешающие голоса. Чуда не случилось. Она была мертва, как будет мертва и Алиса.

Священник благословил Кэтрин, отпустил грехи и начертил над ее лбом крест. Ей стыдно было признаться, что она не поняла обряда, бессмысленного для нее.