Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

Речь произвела на солдат должное впечатление, и ропот прекратился. К тому же через два дня в гавань вошло несколько кораблей, посланных с Родоса сторонниками Цезаря. Корабли доставили продовольствие, оружие, метательные машины и около тысячи солдат. Впрочем, эта помощь не повлияла на исход войны, и положение оставалось крайне трудным.

Все это время Клеопатра оставалась с Цезарем, хотя он не раз предлагал ей покинуть Александрию, отплыть на Родос или укрыться на любом другом из островов. Всякий раз она отвечала отказом, говоря со спокойной и обольстительной улыбкой:

— Судьба дала мне возможность видеть великого человека в деле, как же я могу уехать!

Цезарь не переставал удивляться ее речам, уже не разбирая, чего тут больше: лукавства, искренности или ума. Она всегда говорила не то, что он ожидал услышать, но именно эта неожиданность покоряла его. Если бы она заявляла, что не уезжает, потому что любит его и хочет разделить его участь, он не поверил бы ей. Но он легко верил, что она осталась, потому что «судьба дала ей возможность видеть великого человека в деле». Он усмехался про себя, говоря:

— Все мужчины одинаковы, и я всего лишь один из них. Нет ничего слаще, чем слова женщины о том, что она любит тебя за великие свершения.

Так говорил он, все понимая, но все равно верил. Ему даже казалось, что, не будь Клеопатры рядом, он бы не имел столько сил и энергии, чтобы выстоять и привести солдат к победе. Ее спокойная уверенность давала ему силы. Когда он был особенно озабочен, она просто обнимала его и, прижав свою нежную щеку к его обветренной щеке, шептала:

— Ты велик, Цезарь, я знаю это.

Только через пять месяцев войны, когда силы Цезаря и его солдат окончательно были на исходе, пришло долгожданное и радостное известие, что Митридат Пергамский с большим войском вторгся в Египет и осадил Пелуссий, крепость в каких-нибудь тридцати милях от Александрии.

Получив это известие, Цезарь, не в силах скрыть радость, воскликнул, обращаясь к Клеопатре:

— Свершилось, мы спасены! Митридат осадил Пелуссий.

Клеопатра презрительно изогнула губы:

— Митридат? Ты полагаешь, что в нем твое спасение? Ты мог бы победить и без него.

Цезарю ничего не оставалось, как согласиться.

— Да, может быть, — сказал он не очень уверенно, зная, что силы его легионеров на исходе, а противник вербует все новых и новых воинов (до него доходили слухи, что вооружают даже рабов), — но прибытие Митридата Пергамского очень своевременно, пора покончить с этой надоевшей войной.

— Я предпочла бы, — упрямо возразила Клеопатра, — чтобы ты победил без посторонней помощи.

Цезарь виновато улыбнулся, осторожно обнял ее.

— Кроме того, — проговорил он нежно, — окончание войны устранит докучливые заботы, и мы сможем все время быть вдвоем. Только вдвоем, ты слышишь!

— Скоро мы будем втроем, — мягко высвобождаясь из его объятий, сказала она.

— О чем ты?

Она посмотрела на него через плечо и четко выговорила:

— Я беременна.

Так в один день Цезарь получил два приятных известия.

Со времени отъезда Антипатра в Египет прошло более четырех месяцев. Ирод все это время неотлучно находился в Иерусалиме. Он еще дважды видел Мариам, но поговорить с ней не удавалось. В том и в другом случае рядом находилась Юдифь. Снова были безмолвные взгляды, но Ироду теперь казалось, что в глазах Мариам поселился страх, будто она боялась его так же, как и другие. А в страхе перед ним жителей Иерусалима были веские причины. То в одной части города, то в другой собирались толпы народа, недовольные тем, что ими управляет идумейская семья Антипатра. Так как Ирод в то время был единственным представителем этой семьи в городе, то гнев людей сосредоточился на нем. Первосвященника Гиркана в этом смысле никто не принимал во внимание. Настолько, что порой казалось — исчезни он из Иерусалима, никто этого не заметит. Зато каждый шаг Ирода истолковывался как посягательство на свободу, законы и веру. Когда он проезжал по улицам в сопровождении своих воинов (он уже давно не осмеливался ездить в одиночестве), люди выкрикивали ему проклятья. Некоторые особенно рьяные пытались схватиться за повод его коня. В таких случаях Ирод приказывал воинам безжалостно разгонять толпу.

Но его решительные действия не возымели должного действия на народ — брожение все усиливалось и могло закончиться открытым мятежом. Тогда Ирод взял под стражу нескольких зачинщиков беспорядков и после жестоких пыток казнил. Но подобная мера устрашения оказалась не только бесполезной, но и вызвала дополнительное ожесточение. Теперь толпы народа собирались у дворца Гиркана, не расходясь даже ночью. Из соседних деревень прибывали крестьяне, так что толпа с каждым днем становилась все более шумной и агрессивной.

Первосвященник несколько раз говорил об этом с Иродом, просил, увещевал, пугал восстанием, которое могло распространиться из Иерусалима по всей Иудее. Ирод и сам понимал, что нужно что-то делать, чтобы успокоить народ, но, во-первых, не знал что, а во-вторых, не желал слышать советов от Гиркана. Вообще в последние месяцы отношения с первосвященником совершенно разладились, и причиной тому была Мариам. Однажды Ирод прямо и настойчиво выразил Гиркану свое желание жениться на Мариам. Гиркан стал говорить, что еще не время и что нужно подождать, пока утихнут страсти в народе и в семье Мариам, к тому же лучше всего дождаться возвращения Антипатра, чтобы понять, сумел ли тот войти в доверие к новому правителю Рима, Цезарю, или не сумел. Еще он добавил, что сам, конечно, желает этого брака, но, так как Мариам все-таки не частное лицо, нужно понять, как на это посмотрит прокуратор Сирии.

— Какой прокуратор Сирии?! — едва сдерживая гнев, нетерпеливо воскликнул Ирод. — Нет там теперь никакого прокуратора!

И в самом деле, Метелл Сципион после убийства Аристовула и Александра покинул Дамаск и скрылся в неизвестном направлении, а Цезий Флак перенес свою ставку в Антиохию и сидел там, не вмешиваясь в дела провинции, в ожидании разрешения Цезаря покинуть проклятую Азию и вернуться в благословенный Рим.

— Там будет тот, кого назначит Цезарь, — ответил Гиркан и добавил, просительно глядя на Ирода: — Тебе нужно запастись терпением, Ирод, и, кроме того, вести себя так, чтобы не возбуждать народ, и…

— Я не нуждаюсь в твоих советах! — оборвал его Ирод. — Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, — И, больше ничего не добавив, твердо ступая и гулко стуча каблуками, он вышел.

Теперешние их отношения были полной противоположностью тех, прежних. Гиркан больше не называл его сыном и смотрел на Ирода с видимой неприязнью, хотя и не без страха, а Ирод в свою очередь держался заносчиво, и жестами, и словом, и взглядом стараясь уязвить и унизить первосвященника, показать, кто настоящий властитель Иерусалима.