Зигфрид Обермайер - Под знаком змеи.Клеопатра

— Стоп, Салмо, стоп! Ты ведь сам хотел участвовать в кампании и просил замолвить за тебя словечко перед императором. Как старый солдат ты ведь должен знать, что штатские…

— Я вовсе не это имел в виду, господин, и, конечно, жалованье тоже мне не помешает. Надеюсь, мне не придется иметь дело с мечом, копьем, луком и стрелами. Когда нам надо начинать?

— Не знаю, когда Антоний со своими легионами выступает отсюда, а мы должны начать уже сейчас, потому что нам предстоит набрать врачей, позаботиться обо всех необходимых инструментах и лекарствах. Еще нам надо принести присягу — да, к сожалению, это тоже.

— Мне… мне снова придется надеть форму?

Я усмехнулся:

— Конечно, ведь твое новое звание не обозначено у тебя ни на лице, ни на затылке.

Времени у нас оказалось предостаточно, и в этом императора тоже потом упрекали. Почему, когда решение уже было принято, он оставался в Антиохии еще целых три месяца? Прошли январь, февраль и март, и только в середине апреля войска пришли в движение. Повсюду слышался укоряющий шепоток, что египетской любовнице удалось задержать Марка Антония в своей постели и теперь шансы на успешное завершение похода сильно уменьшились. Почему? Потому что парфянский отце- и братоубийца получил возможность упрочить свое господство и потому что римскому войску из-за такого позднего выступления, возможно, придется зимовать в каком-нибудь необжитом горном районе. То, что оба этих опасения оказались справедливы, мы узнали только много позже. Однако тогда любого, кто осмелился бы их высказать, сразу объявили бы паникером и даже предателем.

Поначалу я опасался, что не смогу найти в Антиохии ни одного хоть сколько-нибудь опытного врача, который согласился бы разделить все тяготы и опасности этого похода. Однако оказалось наоборот: желающих объявилось множество, правда, две трети из них были недостаточно хорошо подготовлены или оказались слишком стары. Я не мог представить, чтобы человек, которому уже почти шестьдесят, готов не раздумывая отправиться на поиски приключений, в этот поход, конца которому пока еще не предвиделось. Все они, как один, твердили, что хотят послужить на пользу Рима и не допустить, чтобы парфяне дошли до Иерусалима, убивая, разоряя и сжигая все на своем пути. Конечно, они не тронут Антиохию, но кто знает, что будет дальше.

Салмо подмигивал мне всякий раз, когда слышал подобные объяснения в различных вариациях, поскольку все эти бравые врачи хотели показать себя истинными патриотами Рима, хотя вовсе не являлись таковыми. Настоящий врач быстро распознает под маской подлинные мысли людей. В действительности этими господами руководили совершенно другие чувства.

Так, один хотел вырваться из своей семьи, где дочери, сыновья, невестки и зятья, внуки, племянники и братья чуть было совсем не сожрали его, поскольку каждый хотел от него что-то получить. Другой запутался в долгах, поскольку ему пришлось исполнять все прихоти своей требовательной любовницы. Его жена узнала об этом и предъявила еще большие претензии.

Один, показавшийся мне с первого взгляда весьма симпатичным, из-за своей алчности допустил непростительную врачебную ошибку, и немного позже его арестовали за это.

Однако время от времени к нам приходили и достаточно молодые врачи, пригодные для службы в армии, которые уже несколько лет занимались врачебной практикой, и прежде всего хирургией. Ими действительно руководила жажда приключений и желание увидеть другие страны. Они надеялись уцелеть среди всех опасностей и лишений и к тому же разбогатеть.

В эти дни и недели у императора было мало времени, но я смог добиться аудиенции по поводу платы военным врачам и объяснить ему, что эти люди, которые до сих пор зарабатывали весьма неплохо, не согласятся терпеть все невзгоды и опасности, если им не будет обещано за это достойное вознаграждение — во всяком случае, не меньше того, что они до сих пор получали, и значительно больше того, что получают офицеры соответствующего ранга. Антоний сразу согласился с этим и, улыбнувшись, сказал, что, теперь это легко устроить. Я понял, что он имеет в виду, потому что в нашем кругу давно; было известно» что Клеопатра: выделяет значительную сумму на этот поход.

Мне пришлось постараться, чтобы подготовить в достаточном количестве все необходимые инструменты и лекарства. Для каждого врача я велел изготовить по два одинаковых набора инструментов. Здешние кузнецы оказались весьма прилежными, и почти все заказы были готовы в срок.

Но труднее всего пришлось мне с восемью медиками, которых Антоний, собираясь в предстоящий поход, захватил с собой из Италии. Трое из них наотрез отказались подчиняться мне, египтянину, — не из-за того, что я был слишком молод, нет, ведь тогда мне было уже тридцать три года, но из-за того, что это было ниже их достоинства — подчиняться подданному зависимого от Рима государства. Антоний на этот раз был последователен и поставил их перед выбором: или следовать моим указаниям, или возвращаться в Рим. Один из них остался, а двое отправились обратно.

Мой слуга Салмо — теперь в звании опция — тоже стал начальником и в качестве моего первого помощника получил в свое подчинение четырех слуг — для выполнения грубой работы.

Вначале предполагалось, что во время похода Алекс будет одним из двух личных секретарей императора, но этому интригану каким-то образом удалось отвертеться. Антоний поручил ему наблюдать за настроениями при египетском дворе и в случае какого-нибудь промедления побудить царицу к возможно большей помощи деньгами и вещами. Вопрос в том только, пришла ли эта идея в голову самому Антонию или красноречивый Алекс убедил в этом императора.

Прощание с Ирас было просто душераздирающим. Она рыдая умоляла меня добиться у Клеопатры, чтобы меня оставили. При этом я убежден, что на самом деле она вовсе не желала этого. Вся ее природа восставала против того, чтобы ставить под сомнение решение таких высокопоставленный; особ, как царица или император. Она пообещала постоянно приносить жертвы всем богам, от которых зависит наше благополучное возвращение из похода — греческому богу войны Аресу и его египетскому соответствию богу Монту, а также Сохмет, Асклепию и Серапису, который вообще отвечал за любое дело.

Лично я не очень верил в то, что может быть какой-то толк от наших молитв и жертв перед каменными или бронзовыми изваяниями, — об этом я и сказал Ирас.

— Делай то, что подскажет тебе сердце. Жрецы много берут и многое обещают, а их боги вовсе не так могущественны. Было бы гораздо лучше, если бы ты пообещала мне, что не будешь больше обращать внимания на Алекса.

Она поклялась мне в этом богиней Бастет и — что касается Алекса — сдержала свою клятву.