Питер Грин - Смех Афродиты. Роман о Сафо с острова Лесбос

— Будет исполнено, повелитель, — сказал писец.

Мирсил кивнул, как будто свершил что-то важное.

Неожиданно во мне вскипела волна никого не различающего гнева. Я возненавидела их всех, вне зависимости от партий и взглядов. Мирсила, закутавшегося в бесцветное сознание собственной значимости, с его идиотскими стягами и разглагольствованиями от имени закона. Питтака, готового примазаться к кому угодно ради захвата власти. Антименида, идеалиста, более всего гораздого на бессмысленные действия и оттого потерпевшего поражение. Мать — с ее страстностью и никчемными стремлениями стяжания мужской чести. Алкея — столь раздражающе чувствительного под маской злой иронии, задиристого на словах и нерешительного в действии. Я ненавидела их всех ненавистью, которой может ненавидеть только ребенок, и — если уж быть до конца честной — по тем же самым причинам, почему может ненавидеть ребенок. Они — все вместе и каждый в отдельности — разрушили мой яркий, тайный, обожаемый мир, который был куда более весом и значим, чем все их жалкие политические потуги. Сознание этого принесло мне столь сильное облегчение, какого я даже не ожидала.

Вспоминаю, как говорила мне мать: «Какое может быть дело девчонке твоих лет до всяких заговоров и вообще до политики? Твой мир — ссоры да ревность, загородные прогулки да обновы, танцы да поэзия, треп да глупый шепот о мальчишках по углам». С каким негодованием я отвергла эти слова в свое время — а ведь они были правдивы, правдивы и еще раз правдивы! Отвергнув эту правду, я и в самом деле поступила как предательница, и вот теперь оказалась замешанной в этом жалком балагане, который теперь близится к завершению.

…Люблю все прекрасные, изящные, милые чувствам вещи. Люблю весенние цветы и лунный свет, разлитый по воде, ветер, волнующий созревшую в поле пшеницу. Люблю богатые, изысканные ткани, приятные и на взгляд и на ощупь: мягкое шуршание окрашенной в веселые полосы милесийской шерсти, хрустящие белые матовые складки тонкого египетского полотна. Люблю смотреть, как послушно изгибается податливая глина, когда по ней скользят пальцы умельца-гончара, изготавливающего кувшин. Люблю все, что сделано из золота, и немеркнущий блеск драгоценных камней. Люблю всякую хрупкую, мимолетную красоту. Но первая и величайшая любовь моя — к поющимся словам, неосязаемым, бессмертным, благодаря которым все прекрасные вещи навеки обретают жизненную субстанцию. Гомер был прав, говоря, что слова крылаты. Крылатые — словно орел, кружащий выше гор и блистающий оперением в солнечном свете. Крылатые — как стрела, быстрая и грозная для врага. Крылатые! — и словно эти огромные существа: сфинксы [77] Сфинкс — у древних египтян — существо с телом льва и головой человека, олицетворение царя или бога солнца. По греческому мифу, сфинкс — чудовище, порожденное Тифоном и Ехидной, с головой и грудью женщины и крылатым телом льва. , грифоны [78] Грифон — полуорел, полулев. Грифоны — «собаки Зевса» — в стране гипербореев стерегут золото одноглазых аримаспов. и химеры [79] Химера — чудовище, рожденное Ехидной и Тифоном. Существо с тремя головами: льва, козы и змеи. У нее туловище: спереди — льва, в середине — козье, сзади — змеи. Она изрыгает пламя. , стерегущие святыни в Египте, Вавилоне и Двуречье.

Разделавшись с Антименидом, Мирсил не стал тратить много времени на остальных пленников. Ему было скучно, и он не мог этого скрыть; к тому же от него не ускользнуло, что его шуточка была воспринята как заигранная. Он быстро зачитал не отличающиеся разнообразием приговоры Алкею и другим заговорщикам, уцелевшим при этом злополучном штурме цитадели; исключением были два человека из Пирры, которых он отослал под вооруженной охраной в родной город для передачи в руки местного правосудия. Наконец дошла очередь и до нас.

— Госпожа Клеида, — начал он. — Мне представляется, что вы стали жертвой заблуждений, коих держались ваш покойный супруг и его друзья. — Теперь его тон был совсем иным: живым, теплым, даже проникнутым симпатией.

Я никогда в жизни не испытывала такого удивления, как сейчас; но особенно изумлена была моя мать, если судить по выражению ее лица. Она вспыхнула, будто школьница, нахмурилась, заморгала, пыталась протестовать, но в конце концов не нашла ничего лучшего, как попытаться прикрыть свою неуверенность приступом сильного нервного кашля. На лице Мирсила, которому только это и нужно было, вновь заиграла самодовольная улыбка.

— Итак, — продолжал владыка, — принимая во внимание ваше вдовство и наличие детей, за будущее которых вы несете ответственность, Суд освобождает вас от наказания, ограничившись лишь вынесением порицания.

Услышав это, моя мать приподнялась со своего кресла и произнесла странным, прерывистым голосом:

— Заявляю протест, мой повелитель. Я отказываюсь признать этот приговор Суда.

— Боюсь, у вас нет выбора, госпожа Клеида, — сказал Мирсил, которому развитие событий явно доставляло удовольствие.

Мать села, наклонившись вперед и вцепившись в ручки кресла. Глянув на нее и увидев ее высокую грудь и царственный профиль, я в удивлении подумала: а ведь какая привлекательная женщина, из-за таких могут умирать мужчины! Затем, инстинктивно глянув на Мирсила, я поняла, что и его посетила та же мысль, хотя это никак не проявилось на его лице.

— Госпожа Сафо, — произнес Мирсил, и я, будто во сне, встала с кресла. — Госпожа Сафо, настоящий Суд признает вас глубоко замешанной в подстрекательстве к мятежу и бунтарских деяниях… — легкий, но вполне слышимый вздох пронесся по палате Совета Благородных, — путем выражения сочувствия и перевозки подстрекательских писем, имевших место в многочисленных случаях. Учитывая ваш юный возраст и неопытность, настоящий Суд считает возможным проявить снисхождение к тому, что при иных обстоятельствах повлекло бы за собою строжайшее наказание. Мы подчеркиваем это, так как приговор, который будет нами наложен, имеет целью в том числе оградить вас от нежелательных влияний до тех пор, пока вы придете в возраст, позволяющий правильно судить о себе самой.

Я стояла, вытянувшись, будто тростинка, держа высоко голову, вытянув руки вдоль тела и стараясь придать лицу бесстрастное выражение. Видимо, Мирсил рассчитывал, что и я потеряю самообладание, а еще лучше — выйду из себя, но я не доставила ему этого удовольствия. Уроки достойного поведения, преподанные тетушкой Еленой, пошли мне впрок и сослужили добрую службу.

— Настоящий Суд предписывает, — продолжал Мир-сил, — что на вас налагается наказание в виде изгнания. О месте и сроках будет объявлено Судом дополнительно, о чем вы будете извещены. До этого вам предписывается оставаться в границах города. Прошу занести приговор Суда в протокол.