Андрей Сахаров - Полководцы Древней Руси

Но первыми в Саркел проникли пешие воины. Они перевалили через стены и разбежались по узким улицам. Гузы молча падали под ударами мечей и копий. Они не просили пощады. Сами не щадившие никого, степняки считали, что побежденный в бою попросту недостоин жить. А через рухнувшие ворота в Саркел уже вливалась дружинная конница.

Внутренняя стена, отделявшая цитадель от остального города, почти не задержала воинов Святослава. Стены крепки многочисленными и храбрыми защитниками, а их в Саркеле осталось мало, совсем мало. Цитадель пала.

Жестоким, но тоже непродолжительным оказался бой в башне царя Иосифа. Дружинники изрубили топорами дверь башни и полезли вверх по крутым скользким лестницам. В тесноте численное превосходство почти не влияло на ход боя: плечом к плечу могли сражаться не больше двух дружинников, а остальные, напирая и толкая в спины, только мешали свободно действовать оружием. Однако дружинники, перешагивая через павших товарищей, скользя на залитых кровью ступенях, отбрасывая бесполезные длинные мечи и расчищая себе дорогу кинжалами, теснили арсиев, поднимаясь все выше и выше, с площадки на площадку башни. Наконец они ворвались в просторное помещение. Бойницы были здесь широкими, как окна, и солнечные лучи свободно проходили сквозь них, освещая красивый пушистый ковер на полу, яркие шелковые подушки на широкой постели под балдахином, развешенное по стенам дорогое оружие. Это было жилище царя Иосифа.

В углу, загораживая спиной узкую дверь, стоял тучный, важный обликом старец. Он что-то закричал пронзительным голосом, негодующе замахал широкими рукавами халата, отгоняя дружинников, будто злых духов, заклинаниями. Его отбросили прочь, как ворох тряпья. За дверью была еще одна лестница, такая узкая, что каменные стены почти касались плеч. А потом прямо в глаза ударило ослепительное солнце: дружинники поднялись на самую верхушку башни.

Над безднои, между двумя каменными зубцами, стоял царь Иосиф, сам неподвижный, как камень. Царь был безоружен, в белой одежде, крупными складками опускавшейся до пола. Руки Иосифа были скрещены на груди, на пальцах разноцветными огоньками сверкали драгоценные камни перстней. Дружинники медленно двинулись к царю, но Иосиф вдруг шагнул назад и беззвучно упал в пустоту. Громко закричали люди у подножия башни, в этом крпке не слышно было страшного звука упавшего с высоты тела…

Князь Святослав стоял на возвышенности поодаль от крепости, в окружении воевод и знатных мужей. Внешне он казался спокойным, даже равнодушным, как будто штурмовать крепости было для него привычным делом. Еще недавно он бы, наверное, первым кинулся с мечом в руках на приступ, увлекая за собой воинов, но за последний год многое изменилось. Куда-то исчез юношеский задор, а вместо него пришла мудрость полководца, который видел свое предназначение не в лихой рубке среди опьяняющего шума битвы, а в трезвых решениях, бросающих в нужную сторону тысячи воинов. Смелость полководца — в дерзости и неожиданности решений, переламывающих ход войны. Мчаться впереди дружины приличествует отважному отроку, но не предводителю войска, за которым пристально следят правители соседних народов. Вот и сейчас неподалеку присели на корточки печенежские вожди и смотрят больше на него, Святослава, чем на захлестнутый приступом Саркел. И знатный херсонский муж, сопровождающий войско по просьбе посла Калокира, тоже не спускает глаз с князя руссов, чтобы после все рассказать своему господину. Разумно ли открыто радоваться столь невеликой победе, как взятие степной крепостцы?..

Затихал шум битвы за багрово-красными стенами Саркела. Конные дружинники уже погнали из ворот толпу пленников. Между зубцов стены мелькали родные остроконечные шлемы, покачивались разноцветные прапор-цы. С верхушки башни, стоявшей посередине цитадели, вдруг упало что-то белое, трепещущееся, и ответный торжествующий рез донесся до Святослава. И почти сразу верхняя площадка башни будто расцвела железным цветком: ее заполнили русские дружинники в блестевших на солнце кольчугах. Взметнулся красный княжеский стяг. Все было кончено. Саркел пал.

Князь Святослав устало обтер лицо полой легкого греческого плаща. Шелк плаща был прохладным и скользким, он не впитывал пот, но только размазывал его по лицу, неприятно царапал кожу золотым шитьем.

Святославу почему-то вспомнились гладкие, скользкие речи Калокира, в которых порой чудились острые шипы, до времени скрытые ласкающими шелками славословий. Нельзя снимать боевой железной рукавицы, чтобы не наколоться на эти шипы. Но пока, кажется, дороги русских и греков сходятся вместе. Однако для того чтобы это предположение перешло в уверенность, нужно дождаться еще одного гонпа от Калокира. Гонец должен подтвердить одобрение херсонским сенатом секретной миссии Калокира к императору Никифору Фоке…

Отшумели почестные пиры на развалинах поверженного Саркела. Полуведерная круговая чаша обошла все войско, от князя до последнего погонщика верблюдов, и снова заняла свое место в сундуке впкочерпия-кравчего.

Разошлись по своим кочевьям одаренные князем Святославом печенежские вожди. Поднялся над донским берегом высокий курган, последнее прибежище павших во время штурма Саркела воинов, и уже справили по ним тризну, которая по обычаю следовала за почестным пиром. Под надежной охраной уплыли вверх по Дону ладьи с добычей. Можно возвращаться домой, поход закончен!

Однако князь Святослав непонятно медлил, и воеводы недоуменно пожимали плечами, гадая о причинах такой медлительности. Нечего больше делать под Саркелом, почему же князь не отправляется в путь? Приближается зима, а до Руси еще далеко…

Но приехал гонец из Херсона, на считанные минуты уединился с князем в шатре, и Святослав сразу заторе? пился. Он оставил с войском Свенельда и других воевод, а сам с небольшой конной дружиной поехал в Киев прямо через степи, пренебрегая опасностями, которые подстерегали путннков в Печенегии.

Бесконечно огромная, расстилалась вокруг степь, и под стать ей были планы князя Святослава. Неизведанные далн раскрывались перед его глазами, в степных миражах чудилпсь сказочные города, жесткая степная трава склонялась к ногам коня, как неисчислимые толпы побежденных врагов, а неутомимые кони несли и несли всадников в остроконечных русских шлемах вдогонку за закатным солнцем, которое будто указывало дальнейший путь князя Святослава — на запад…

Хазарский поход, недавно владевший всеми помыслами Святослава, отодвинулся куда-то бесконечно далек©. То была лишь малая ступень на лестнице воинской славы, по которой собирался повести кпязь Святослав молодую, стремительно набиравшую силы Русь. А как высока будет эта лестница!..