Маргарет Барнс - Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

— Может, он сделал это только с одной целью: чтобы герцог Йоркский ехал вместе со своим братом, мадам, — высказал предположение Джон Мор-тон, епископ Или, пытаясь успокоить ее.

— Как только он попадет в руки Глостера, тот уже его не отпустит! — возразила она. — Разве не ясно, какую цель он преследует? Почему они не стали требовать Энн, или Кэтрин, или же малышку Бриджит?

— После решения Совета Глостер может взять его силой, — напомнил архиепископ.

— Он не может этого сделать — ребенок болен, — начала лгать загнанная в угол королева.

— Мы, люди церкви, не хотим насилия, — продолжал он, не обращая внимания на ее беспомощную ложь. Если Вы, Ваше Высочество, добровольно отдадите мальчика, может, герцог Глостер более милостиво обойдется с вашими родственниками — лордом Риверсом и сэром Ричардом Греем.

— Вы хотите сказать, что я должна выбирать между жизнью моих родных и безопасностью сына?

— Он этого не утверждал, — признался архиепископ. — Послушайте, мадам, мне кажется, что вы сильно предубеждены против герцога Глостера. В данном случае на его стороне здравый смысл. Я прошу вас понять, что, кроме желания народа видеть герцога Йоркского на коронации своего брата, нужно учитывать, каким горем для Его Величества стала смерть отца, нашего короля Эдуарда IV, и как он одинок после того, как вы попросили убежища в аббатстве. Наш король еще так молод и раним. Милорд регент, который посещает его каждый день, говорит, что он скучает по брату и хочет видеться и играть с ним.

Елизавета, которая редко высказывалась публично, так как мать всегда обвиняла ее в недалекости, на сей раз решилась защищать братьев.

— Разве нельзя найти кого-нибудь, чтобы Неду было с кем проводить время? А молодой граф Уорвик разве не может быть с Недом, он же сын нашего дяди Кларенса? — спросила она.

Архиепископ утратил всю свою официальность и, улыбаясь, покачал головой: в отличие от матери, Елизавета никогда не раздражала и не обижала его.

— Он сейчас находится в замке Уорвик. Но, кроме того, я боюсь, что его компания не понравится вашему брату. Вы, наверное, не знаете, моя милая Елизавета, что он мало развит. Ему не повезло — он родился во время страшного шторма на море.

— Мне не нравится, что мой бедный сын одинок. Но, как правильно заметила моя дочь, его должны окружать юноши его возраста, так будет лучше. Как вы знаете, дети чаще ссорятся со своими родными.

Королева неуклюже закончила фразу, потому что продолжала искать отговорки, чтобы не отпускать Ричарда.

— Бесс, скажи, разве мы с Недом часто ссорились? — возмущенно прошептал Ричард, отвел сестру в сторону.

Елизавета нежно улыбнулась ему — она прекрасно знала его хороший характер. Она еще раз задумалась о том, как плохо, что мальчик оказался в центре ссоры.

— Ты знаешь, я уже не хочу ехать, — недовольно заметил он.

— Но у тебя будет новый костюм, Дикон, и ты поедешь по празднично украшенным улицам, вас будет приветствовать весь город, — с завистью заметила Энн.

— Банди приведет тебе нового коня, и ты будешь ехать рядом с Эдуардом и дядей Глостером, — добавила Елизавета.

— И когда вы вернетесь в Тауэр, ты сможешь увидеть всех львов, и медведей, и тигров, которые содержатся там, — вступила в разговор Сесиль. Ей тоже хотелось подбодрить его. — Разве ты не помнишь, как сам рассказывал нам, что Дорсет водил тебя и Эдуарда смотреть, как кормят зверей, и даже показал, как служители крепко задвигали болты запоров в их клетках?

— Правда, на это было так же интересно смотреть, как и работу печатного станка. Он показал нам главный болт-запор, который можно закрывать снаружи, если звери станут слишком агрессивными, — тут же вспомнил Ричард. Его быстрый ум навсегда запоминал подобные вещи.

— Ты говорил, что их называют зверями короля. Значит, они теперь стали львами Неда? — широко открыв глаза, поинтересовалась Кэтрин.

— Да, моя куколка, но я не уверен, что Нед ходит смотреть на них. Теперь наш сводный брат уже не является коннетаблем Тауэра, — вдруг вспомнил Ричард.

— Почему? — поинтересовалась Энн.

— Потому что первое, что сделал дядя Глостер, когда добрался до Лондона, он освободил Дорсета от его обязанностей и вместо него назначил сэра Роберта Брекенбери, — ответила ей Елизавета.

— Ну что же, сэр Роберт очень добрый, — сказала Сесиль. — Может, он покажет тебе зверей, Дикон?

Их мать все еще продолжала спорить с архиепископом и его свитой.

Бывало, братья убивали братьев. Как можно доверять племянника дяде? — услышали дети слова оеи матери. — У меня так много сильных врагов! что бы они ни думали по этому поводу, им не хотелось напоминать, что большинство врагов создала она сама.

— Мадам, хотя это поколение и старается лишить нас наших привилегий, позвольте напомнить вам, что у святой церкви еще осталась власть, — успокаивал ее архиепископ.

— Я прекрасно понимаю ваши добрые намерения и верю, что вы не хотите навредить моим сыновьям, — согласилась королева с тяжелым вздохом. — Но если вы думаете, что я слишком волнуюсь, милорды, — то, как бы не оказалось, что вы волнуетесь слишком мало!

Она позвала к себе Ричарда, положила руки ему на плечи и слегка подтолкнула его вперед.

— Я поручаю вашим заботам его — Ричарда, герцога Йоркского, младшего сына покойного короля. Я буду требовать его возвращения после коронации брата перед лицом Бога.

Испуганный ее отчаянием и серьезными лицами священников, Ричард почувствовал, как мужество оставляло его. А он так старался доказать себе, что оно всегда присуще! Он повернулся к ним спиной и схватил королеву за подол. В течение многих недель его лишали мужества ее опасения, и теперь, перед разлукой, его охватил невыразимый ужас. Королева крепко прижала его к себе.

— Пуст Бог обеспечит твою защиту, — молилась она. Слезы градом катились по ее лицу. Она держала его маленькое личико в своих красивых, украшенных кольцами руках и крепко целовала сына.

— Милый мой сын, поцелуй меня, прежде чем мы расстанемся. Только Бог знает, когда мы увидимся снова!

Мать рыдала, и Ричард тоже начал плакать. Они не выпускали друг друга из объятий, и доброму аббату пришлось самому разлучить их. Королева отвернулась и жестом, полным драматизма, прикрыла глаза. Мальчик остался один среди священников. Он продолжал рыдать. Это была одна из тех тяжелых сцен, которые так великолепно умела устраивать королева. Впрочем, часто это происходило даже без ее злого умысла, — само собой.

Спустя несколько секунд архиепископ прочистил горло.

— Ваш дядя ждет вас, Ваше Высочество, в галерее чтобы торжественно приветствовать вас, — сказал он Ричарду.

Услышав добрые слова, мальчик выпрямился. Дядя Глостер, как и его отец, был солдат, и ему не понравятся детские слезы. Его сестра Елизавета смотрела, как он идет к дверям. Прелат положил руку на его плечо. Казалось, великолепное облачение епископа охраняет мальчика, как доброе крыло ангела.