Маргарет Барнс - Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров

Они подошли к Эксетеру, их было около трех тысяч. Но Эксетер был процветающим городом — стать таким ему помогла поддержка Тюдором торговли — и поэтому отверг их. Если бы Перкин высадился на месяц или два раньше, ему бы повезло больше. Сейчас же не осталось того энтузиазма, который помог ему подойти к стенам Лондона. Генрих, услышав, что человек, который столько времени отравлял ему существование и из-за которого он провел столько бессонных ночей, уже в Англии и даже осадил один из главных городов, оставил все и поспешил на запад с армией, какую только смог собрать.

Перкин сжег ворота Эксетера, но не смог войти в город и повел солдат в Таунтон, будучи готовым сражаться за Лондон. Граф Девонширский, женившийся на сестре королевы Кэтрин, стал защищать Тюдоров. Он призвал на помощь всех из рода Куртене в Девоне, чтобы они помогли ему окружить небольшую армию Перкина, пока не прибудут силы короля. У самозванца не осталось никакой надежды, и Перкин смог удрать лишь с небольшой группой всадников. Он укрылся в аббатстве Боле в Гэмпши-ре. Генрих был рад такому обороту дел, презентовал храброму городу Эксетеру свой меч и сразу же взял в кольцо Боле.

— Наконец-то, — сказал он Томасу Стеффорду, который прибыл в Эксетер вместе с ним, — в моих руках окажется этот европейский парень, который таскал для других из огня каштаны!

— Но ведь этот червь прячется в аббатстве, — вздохнул мэр Эксетера.

— Ради мира в королевстве Папа должен позволить Вашему Величеству силой вытащить его оттуда, — заметил Стеффорд.

— И потом Ваше Величество может казнить его и разделаться с ним навсегда, — радостно поддержал его граф Девонширский.

— И тогда правда уйдет вместе с ним в могилу, — заметил Генрих, чуть заметно растянув тонкие губы в улыбке. — Нет, смерть для него — слишком легкий выход. В течение шести лет он отравлял мне жизнь, обманывая половину Европы. Сам по себе он ничего не представляет, но ему давали деньги и людей из-за его наглых притязаний. Нам больше не нужны легенды об Йорках в нашей Англии Тюдоров! Я заставлю его признаваться снова и снова перед верными мне людьми и перед теми жалкими дураками, которых он так ловко провел. Нам говорили о нем, что он чувствительный и самолюбивый парень, — продолжал он более спокойно. — Он заплатит за все зло, которое нанес Англии, если мы выставим его смешным. В свое время мой дядя Джаспер — упокой, Господи, его душу — сказал, что насмешка — это самое верное и сильное оружие!

Генрих, несмотря на свой гнев, не стал делать из Перкина Ворбека мученика так же, как не сделал страдальца из Ламберта Симнела.

— Дайте ему приличную лошадь, и пусть едет в конце нашей процессии вместе с нами в Лондон. Ему не станут прислуживать, но не будут и унижать, — распорядился Генрих и спросил: — Кто-нибудь из вас слышал что-нибудь о моей кузине Кэтрин Гордон?

— Говорят, он сразу же поместил ее на маленьком скалистом острове, недалеко от Корнуэлла, который называется Гора Святого Мишеля. Он это сделал еще до начала военных действий, — сказал Томас Стеффорд.

— Если он так поступил, то это единственное, что говорит в его пользу, — заметил Генрих. — Узнайте, не беременна ли она, спаси ее Бог, иначе мы никогда не закончим с этим делом. Потом отправьте ее с приличным конвоем по другой дороге в Гринвич. Там ее утешит доброта нашей королевы.

Генрих позаботился, чтобы Елизавета была в Гринвиче, когда Перкина доставили в Лондон. Он сказал, что сделал это, чтобы она меньше страдала, потому что — он знает — одно время она сомневалась, не был ли бродяга ее настоящим братом. И поэтому, она не видела, как он, беззащитный, ехал по Лондону, и толпа швыряла в него гнилые овощи и бешено вопила, следуя за ним по пятам.

Конечно, теперь не оставалось никакого сомнения в том, что он не сын Эдуарда, потому что, хотя слуги Генриха не прикасались к нему, он должен был читать свое признание — и не раз, а много, много раз. Он читал ту же биографию, которая была напечатана по приказанию Генриха и разослана по всей стране. Там перечислялись основные факты его короткой жизни, переезды из одной страны в другую и приводились подробности его низкого происхождения.

Елизавета была рада, что находится вне Лондона, потому что, когда слышала, как люди смеются над ним, испытывала стыд, как это бывает, когда понимаешь, что человек, в которого верил, оказался не тем, за кого ты его принимал. Она была добра в Кэтрин Гордон и старалась ее уверить, что после того, как схлынет весь шум, Перкин сможет спокойно жить где-нибудь в Вестминстере, и свобода его будет ограничена только запертыми дверями его апартаментов и двумя часовыми у дверей. Это стало триумфом милосердия Тюдоров. Но Елизавете пришлось проявить твердость, когда Кэтрин решила, что они стали родственницами, и каждый раз вся замирала, когда прелестная шотландская девушка, говоря о своем муже, называла его Ричардом. Ее никто не смог переубедить, и королеве пришлось запретить ей упоминать в разговоре его имя.

Вскоре все радовались возвращению графа Суррея из Шотландии, и сестра Елизаветы Энн горячо приветствовала мужа. Он сообщил, что сражений почти не было, Джеймс предпринял только одно наступление — на Бервик. Но граф отказался сражаться с ним, так как Бервик принадлежал королю, а не ему. Притязания Перкина были пресечены, и Джеймс волей неволей был настроен более мирно. Генрих, как всегда, стремившийся к согласию и процветанию, воспользовался этим, чтобы заключить долгосрочный мирный договор между двумя странами и устроить брак своей дочери Маргариты с красивым и талантливым Джеймсом. С прибытием графа Ботвелла, приготовлениями к браку по договоренности и подготовкой приданого для дочери Генрих уже не мог больше удерживать Елизавету вдали от Вестминстера.

— Мы, Тюдоры, вскоре станем властителями всего мира! — радостно восклицала она, находясь в окружении своих сестер.

— Мы, Тюдоры! — передразнила ее Сесиль, приехавшая в Лондон на торжественное событие. — Слушай, Бесс Плантагенет, мне кажется, ты по-настоящему начинаешь гордиться этой династией из Уэльса, путь которой к трону проложила ты сама! Ты в этом в новом пурпурном бархате похожа на боевое судно, распустившее паруса. Твои дети подросли, вступают в брак и начинают завоевывать мир!

— Она прекрасно выглядит, — заметила Энн, которая начала поправлять вышитые жемчугом крылья головного убора сестры, отчего красивое лицо Елизаветы стало еще прекраснее.

— Ты должна признать, что и сам Тюдор будет хорошо выглядеть в королевской мантии, как отец невесты! — засмеялась Елизавета. — Сейчас Генрих находится на вершине власти. Он заслужил это — ведь он так много и упорно работал для достижения своих целей. Я рада за него. Ему пришлось совсем не легко, Сесиль, и теперь он доволен, что наша Маргарита станет королевой Шотландии.