Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

– Ясно, государь. Пишу: «…из Греции она перенесена была на Русь святым Владимиром равноапостольным, который решился принять ее после испытания всех вер…» Правильно пишу? Ага… «До смерти Фотия русские твердо содержали взятую от греков православную веру…» Так? Дальше что?

– Дальше напиши, что на Русь пришел непрошеный и нежданный митрополит Исидор, изменник православию, пытался было поддать отступнику-папе и Русскую Церковь.

– Так, написал. Теперь что? Просим вместо изменника православию другого прислать? Твердого в вере?

– Нет, постой. Напиши сначала, что путешествие в Константинополь далеко и крайне трудно… Что митрополиты-греки не знают русского языка, а это затрудняет наши отношения с ними… Ну, добавь еще, что проклятые агаряне беспокоят нас своими наскоками, что в окрестных странах неустроенность и мятежи… А потому…

– А потому – мы своего митрополита изберем?

– Нет, не спеши. Пиши так: «Того ради просим святое владычество послать нам честнейшее писание…»

– Пишу, пишу… «С благоволения святого твоего владычества и божественного и Священного Собора… избрать человека доброго, мужа духовного, верою православного и поставить нам митрополитом на Русь…»

– Добавь еще: «Понеже и прежде такое поставление на Руси митрополитов бывало».

– Хитро измыслил ты все, государь! Патриарх и император в Греции стали униатами, ты с ними как бы советуёшьея, а по истине напрочь обосабливаешься и все сам-один решаешь. Хитро!

Отвезти грамоту поручалось Василию – Полуекту Море. Давая ему наставления, снабдив подорожной и деньгами, великий князь посетовал:

– Эх, жаль, Василий, что не научил ты меня играть в шахи вслепую. Я бы сейчас с Никитой да Марьюшкой сражался, как ты, стоя спиной к доске.

Никита от этих слов пригнулся, словно в ожидании удара. Сознание неискупимой вины, жалость и боль увидел Полуект в его глазах и порадовался, что этого не может видеть великий князь.

Только выехал из Кремля посол, как пришла весть, что в Константинополе 31 октября 1448 года скончался император Иоанн VIII Палеолог. Василий Васильевич послал гонца отозвать Полуекта с дороги назад. Когда тот, не понимающий в чем дело и несколько раздосадованный, вернулся, великий князь объяснил:

– Грамоту давай обратно, а мало спустя повезешь другую.- Повернулся к Никите:- Спрячь бумагу на сохранение.- Дьяк и боярин стояли озадаченные, Василий Васильевич чувствовал их молчаливое вопрошание и разъяснил: – Соберем всех русских епископов на святой Собор для поставления своего митрополита, без дозволения патриарха, без ведома императора византийского.

Никита с Полуектом оставались в молчаливом оцепенении, не зная, как отнестись к столь неслыханному решению, переглянулись: мол, не ослышались ли? Полуект первый нашелся:

– А я, значит, отвезу новую грамоту в Константинополь, чтобы они там больше о нас не беспокоились?

– Истинно, у них своих забот хватает.

Пока несли гонцы приглашения, пока ехали из разных концов митрополии архиереи, великий князь обсуждал с епископом Ионой подробности предстоящего дела, которое было совершенно исключительным и небезопасным, в осуществлении которого даже самые мелкие огрехи могли все испортить.

– Скажи, святитель, на оснований каких церковных канонов можем мы избрать верховного своего владыку?

Иона готов был к ответу:

– На основании первого правила Святых Апостолов которое гласит: «Три епископа должны суть безо всякого извета поставлять большого святителя».

– А в решениях Соборов православных нет ли какой указной меры на сей счет?- дотошно пытал великий князь, а Иона и в этой части был готов:

– Есть. Четвертое правило. Первого Вселенского Собора повелевает поставлять старшего епископа всеми епископами области, в случае нужды по крайней мере троими… Есть также и иные правильные начала, сиречь главизны.

– А что скажем мы грекам?

– А вот что,- Иона развернул уже истертый на сгибах лист бумаги.- Когда пришел я в Константинополь на поставление, да опоздал, они уж Исидора узаконили, то патриарх с императором сказали в утешение мне слова, кои я для памяти записал. Вот они: «Что теперь делать нам? Ты не успел прийти к нам, и мы другого поставили на ту святейшую митрополию и уже не можем переменить сделанного,- Исидор уже должен быть митрополитом русским; но пусть будет вот что: иди ты, Иона, опять на свой стол, на рязанскую епископию, а что устроит воля Божия об Исидоре – умрет ли смертию или иное что случится с ним, и ты, Иона, да будешь после него митрополитом русским».

– Вот и гоже! – обрадовался великий князь.- С Исидором именно иное что случилось, а ты станешь митрополитом русским. А бумагу эту дай дьяку; он перебелит ее в мою грамотку для греческого царя и патриарха.- Он посчитал также нужным продиктовать для нового императора Византии Константина пояснение, что поставили русские Иону митрополитом без ведома патриарха «не кичением, не дерзостью», но «за великую нужду».

На Собор в Кремль приехали епископы Ефрем ростовский, Авраамий суздальский, Варлаам коломенский и Питирим пермский, а кроме них много архимандритов, игуменов, священников и диаконов. Епископы новгородский и тверской не смогли приехать, но прислали свои по-вальные грамоты.

15 декабря 1448 года великий Собор поставил Иону в митрополиты всея Руси. Событие было столь же торжественное и великое, сколь и щепетильное, без ясности того, какие последствия от этого могут произойти, а потому летописец отразил его словами скупыми: «Совершается приношение божественной службы и возлагается наплещо его честный омофор и посох великий митрополич дается в руце его, и тако с благобоязнеством свершает святую службу и благословляет народы».

Через полгода после того, как Шемяка дал проклятую грамоту, кремлевская стража перехватила письма, которые он тайно пересылал своему московскому тиуну Ватазину. В письмах содержался приказ всячески подговаривать людей против великого князя не только в той трети Москвы, которой владел Шемяка по жребию отца своего Юрия, но и повсеместно.

Все эти полгода доброхоты доносили Василию Васильевичу о тайных кознях и крамолах, которые Шемяка заводил в Новгороде, в Казани, между удельными князьями, обвиняя великого князя в связях с татарами и выставляя себя как единственного радетеля интересов Руси. И вот теперь его несоблюдение договора стало явным. На расспросе Ватазин признался, что постоянно получал от Шемяки грамоты, многие из которых сохранил.

Василий Васильевич передал все их Ионе, спросил его совета, как поступить дальше. А Святитель сам пожаловался:

– Оный Шемяка ведь так и не вернул нам ничего из вывезенного из Москвы – ни казны, ни церковных святынь, ни ярлыков и грамот.