Эмилиян Станев - Иван Кондарев

Человек десять повстанцев, первыми увидевшие кавалеристов, остановились; один из них вскрикнул и снял с плеча ружье, но другие повернули обратно и скрылись в кукурузе.

«Ну, этого я не оставлю в живых», — подумал Балчев и карьером перемахнул узкую полосу вспаханного поля, не спуская глаз с повстанца. Он заметил, что тот бросил ружье и как заяц прыгает меж покачивающихся стеблей. Он настиг его в конце кукурузного поля, какую-то секунду видел поднятые вверх руки, полные немого ужаса глаза, втянутую в плечи голову. Тяжелая сабля сверкнула, зашипела, словно уж, и Балчев почувствовал, что конец ее с глухим стуком задел плечо крестьянина, который тут же упал ничком. «Легко отделался, мерзавец!» — промелькнуло в голове у Балчева. Взвод, рассыпавшись цепью, смял бегущих повстанцев и вмиг согнал их на сжатое поле за кукурузой.

— Вяжи их… их же поясами вяжи! — крикнул Балчев унтер-офицеру и грудью коня сбил какого-то крестьянина.

Повстанцы сами принялись снимать пояса. Кудрявый крепкий крестьянин с широким, заросшим щетиной лицом утирал локтем вдруг хлынувшую у него из носа кровь. Другой, со впалыми щеками, блестящими от пота, заплакал, как ребенок.

— Ружья и их самих собрать в одном месте!.. Как только будет очищен город, доставите в казармы!.. Коммунистический бунт поднимать, да? По большевистскому образцу? Сволочи! — Балчев отстегнул нагайку и стал изо всех сил хлестать ею крестьян. Задыхаясь от ярости, он окинул взглядом кукурузу, из которой кавалеристы выгоняли повстанцев и собирали их в кучу, как перепуганных овец, потом галопом пересек лощину. Выбравшись из нее, он увидел чуть в стороне от шоссе два полевых семидесятипятимиллиметровых орудия. Метрах в десяти от орудий стоял поручик и смотрел в бинокль, словно любуясь пейзажем Балкан.

— Кто командир вашего подразделения? — крикнул Балчев, подъезжая к орудию.

Поручик, очень высокий, худой и черный, лениво оглядел его тусклыми глазами, словно не понимая, о чем его спрашивают.

— Капитан Попов из сорок второго тырновского полка.

— Где он?

— Я полагаю, он уже вступил со своим батальоном в город, — спокойно сказал артиллерист и опустил бинокль, который повис у него на шее.

— Чего вы ждете? Разве не видите, что оставаться тут нет никакого смысла? — сердито прикрикнул Балчев.

— У меня нет приказа двигаться вперед, господин ротмистр. — Поручик вяло и как-то неприязненно отдал ему честь.

Балчев вскипел. Этот чудак только сейчас заметил, кто он по чину, и догадался откозырять. С первого же взгляда Балчев понял, что это один из тех медлительных и замкнутых субъектов, которых он не выносил и которых всегда подозревал в неверности.

— Неужели вы сами не можете сориентироваться? Вы что, ослепли, не слышите, где стрельба? Окрестные села в огне. Немедленно перебрасывайте орудия за город! — Балчев остановил своего взмыленного коня возле поручика и угрожающе наклонился к нему.

— Прошу вас не вмешиваться, господин ротмистр. Если бы это было нужно, связной сообщил бы! — огрызнулся поручик, но, встретившись с ним взглядом, сник и приказал запрягать.

Пока эскадрон приближался к шоссе, Балчев поставил себе новую задачу — решил пройти через город и помочь преследовать повстанцев в направлении Звыничева и Гайдари. Он хорошо знал окрестности К., где не раз бывал со взводом на учениях, и вмиг сообразил, что разбитые повстанцы попробуют скрыться в Симановском лесу. Оттуда изредка доносилась ружейная и пулеметная стрельба. Да и мысль увидеть отца не выходила у него из головы.

Минут через десять эскадрон вошел в верхнюю часть города. У калиток и возле оград толпились мужчины, женщины, дети, выглядывали из-за дощатых заборов и двориков, где краснела герань и мирно отбрасывали тень виноградные лозы. Только что вошедший тырновский батальон поставил на перекрестках улиц свои патрули.

— Никому из домов не выходить! — приказал Балчев, и солдаты принялись оттеснять и загонять людей в дома.

Расспросив унтер-офицера одного из патрулей, где находится командир батальона, он повел эскадрон через мост и вскоре оказался на нижней площади. Возле казино на ступеньках и тротуаре толпились молодые и пожилые люди. «Эти играли в нарды и ждали, как обернется дело», — со злобой подумал Балчев, въехал на тротуар и огрел нагайкой какого-то парня.

— Коммунисты захватывают город, а вы развлекаетесь! Подлецы! Что вы здесь торчите? — заорал он, стегая людей нагайкой. Испуганная толпа, толкаясь, хлынула в раскрытые двери казино.

На балконе зааплодировали. Из какого-то окна полетели цветы, и он отдал честь, гордясь тем, что выступает спасителем родного города, и негодуя на этих ротозеев, которых отхлестал нагайкой. Его вороной, взмыленный и потный, слыша за рекой военную музыку, пошел парадным шагом.

«Как могло случиться, что при таком гарнизоне и таком количестве офицеров запаса, этих старых ворон, коммунисты захватили город? Ах, поскорей бы узнать, был ли арестован отец и кто дерзнул оскорбить его чем-либо», — думал Балчев. Теперь он расправится и с этими ничтожествами, которые принудили его служить вдали от своих родных. Передав командование эскадроном командиру первого взвода и приказав ждать его на краю города, он с вахмистром и двумя ординарцами подъехал к околийскому управлению, где был командный пункт тырновского батальона.

Обвалившаяся от взрывов штукатурка, выбитые стекла. убитая лошадь, разбросанные бумаги и патронные гильзы перед входом — вся эта картина потрясла его и помогла яснее представить, что происходило здесь ночью.

За разбитой дверью городской управы, висящей на одной петле, видны были возбужденные лица штатских* и Балчев услышал знакомый голос Гуцова, который хрипло орал на кого-то. По лестнице сновали ординарцы, оглушительно стуча сапогами.

На письменном столе в кабинете околийского начальника лежал развернутый план города. Командир тырновского батальона, грузный капитан с красивыми усами, которого Балчев знал еще с военного училища (тот был выпущен годом раньше), отчитывал только что вышедшего из тюремной камеры Кантарджиева. Адъютант, склонившись над планом, что-то искал на нем.

— Допустить, чтоб горстка людей обезоружила целый взвод с двумя пулеметами, раздела их до подштанников, имея в своем распоряжении еще столько жандармов! Как вам это нравится?! — воскликнул, обращаясь к Балчеву, капитан, удивленно подняв черные брови и протянув ему руку. — У вас не может быть никаких оправданий, господин Кантарджиев! Никаких!

Кантарджиев в кителе с оторванными погонами, без портупеи, поблекший и постаревший, жалко оправдывался. Балчев смерил его презрительным взглядом и спросил о своем отце.