Эмилиян Станев - Иван Кондарев

Однажды Манол оседлал коня и отправился в Яковцы. Там он до мелочей разведал, чем владеет Мирян, во сколько можно оценить его движимость и недвижимость, есть ли у того долги и прочее. На обратном пути он остановился на холме возле деревни. Внизу, в тени дубовой рощи, виднелась мельница. Деревня раскинулась по обоим берегам речки, которая, описав широкую дугу в том месте, где на живописном лугу стояла мельница, дальше текла прямо, сверкая на стремнинах.

Манол стал терпеливо выжидать случая поговорить с Миряном. Случай скоро представился.

Как-то в субботу после обеда Мирян зашел в лавку к Джупунам и, купив медного купороса, заказал стопку анисовой. Это был высокий, представительный мужчина в добротной соломенной шляпе, с толстой тростью. Городской костюм не мешал ему опоясываться синим деревенским поясом. В молодости он занимался огородничеством в Румынии и вернулся оттуда, щеголяя золотой цепочкой и каракулевой шапкой. Хотя односельчане и подтрунивали над его кичливостью и хвастовством. Мирян знал себе цену и держался неприступно. Земли у него было мало, накопленное за прошлые годы уплывало из рук, но благодаря мельнице он слыл человеком зажиточным.

Манол сам поднес ему анисовку и, подсев к нему на скамейку, сказал деловым тоном:

— Бай Тодор, у тебя два постава, и у меня два. Как думаешь, если нам сложиться и вместе заняться делом?

Мирян пробормотал что-то невнятное, ожидая подробностей, но Манол встал и, положив руку ему на плечо, сказал:

— Тут не место для таких разговоров. Завтра воскресенье. Если есть охота поговорить о наших мельничных делах, заходи ко мне часам к одиннадцати.

На этом и закончился разговор. Мирян не осмелился расспрашивать, чтобы не уронить себя в глазах Манол а. Взяв мешочек с купоросом, он отправился восвояси, крайне польщенный приглашением, и всю дорогу глуповатая улыбка не сходила у него с лица. Манол Джупунов хочет войти с ним в компанию! Но как он думает собрать воедино жернова, если мельницы стоят так далеко друг от друга?!

В воскресенье утром, прежде чем отправиться в город, он пошел в церковь, где исполнял обязанности п саломтика. Ему нравилось торчать на клиросе, где все молящиеся видят, как он распевает с хором псалмы.

Он купил свечку и поставил ее перед потемневшим ликом богородицы; шевеля губами, почти беззвучно прошептал: «Богородице дево, радуйся!» Просветлев от умиления, вернулся на клирос и стал подпевать молодому псаломщику. Молодой пел высоким, почти женским голосом, похожим на козлиное блеяние. Мирян, перебирая четки, подтягивал, мыча глухим баритоном.

— Подставь-ка ухо, — сказал он, воспользовавшись паузой. — Я тут пробуду до девяти часов. Дальше справляйся сам. У меня важное дело в городе…

Вытянувший в его сторону шею молодой псаломщик одобрительно кивнул. Мирян растолковал ему, куда и зачем идет, и, еле дождавшись половины девятого, собрался в путь. К десяти он был уже в городе, обошел базарную площадь, повертелся в зеленном ряду, постоял у воза с рыбой из Джулюницы. Полакомившись пышками, из чистого любопытства сунул нос в аптеку, где долговязый аптекарь в белом халате приготовлял для крестьян снадобья, потом свернул к конторе Рачика и заглянул в открытую дверь. Рачик сидел за обшарпанным, залитым чернилами столом и что-то втолковывал троим горцам. На стене за его спиной висел большой портрет Александра Мали нова.

Мирян не решился войти. Поглазев на корчму Кабафонского, куда заходили крестьяне с оранжевыми ленточками, и расслышав сквозь базарный галдеж церковный перезвон, он направился к Джупунам.

Он отворил калитку, откашлялся и застучал подкованными башмаками по каменным плитам.

Возле чешмы возился с игрушкой сынишка Манола. Все окна в доме были распахнуты настежь; возле кухни в трепещущем от жары воздухе щелкал клювом аист. На лестнице показалась старая Джупунка. Она только что вернулась из церкви, и от ее черного с кружевным воротником платья пахло ладаном.

— Манол в лавке. Ты не заходил к нему? — запросто, словно с детства знала Миряна, спросила она и пригласила его подняться в залу. — Посиди на миндере. Сейчас пошлю за ним. Я слышала про тебя и знаю, как тебя звать. Ты помнишь моего Димитра?

— Как не помнить, царство ему небесное. Мне пятьдесят восьмой пошел, но, слава богу, памяти не потерял, — сказал Мирян, растроганный приемом, но и слегка озадаченный бесцеременностыо Джупунки.

— Муж мой рано ушел на тот свет, пятидесяти трех лет. — Она вздохнула и пошла за пепельницей, увидев, что гость собрался закурить.

Мирян краешком глаза наблюдал за нею. Разглядев под длинным черным платьем ее худые икры и шевровые туфли с пуговицами по бокам, он подкрутил ус и, вынув четки, стал быстро перебирать их.

— Подожди маленько, я сейчас пошлю за ним работника. И кофейком напою, — сказала она, выходя из комнаты.

Судя по приему, дело наклевывалось серьезное. Мирян возгордился и приосанился. Улыбающимися глазами он критически оглядел убранство залы; четки еще быстрее замелькали в его руках, в голове зароились заманчивые мысли и надежды. Когда Джупунка вернулась, он спросил ее:

— Манол позвал меня вчера. Говорил про мельницу. Что он задумал?

Джупунка удивленно подняла брови.

— Я знала, что ты придешь, но зачем он звал тебя — не знаю. Я в дела не вмешиваюсь.

— Давай, говорит, бай Тодор, соберем вместе жернова. Да как их соберешь? — говорил, улыбаясь, Мирян, пытаясь хоть что-нибудь выведать у Джупунки. — Ох уж эти мне мельницы! — Он покачал головой. — Как говорится, один день густо, другой — пусто; так и в нашем деле… Сегодня жернов подводит, завтра — вода. Запруда хороша — воды мало. Но все ж кое-что перепадает. А у вас как?

Джупунка молчала, не зная, стоит ли приврать или нет. Потом решила прикинуться несведущей.

— Откуда мне знать, есть ли толк от мельницы? У меня пропасть своих, домашних забот. А у сыновей свои дела: и виноградник, и пашни, и лавки.

Сноха принесла кофе и блюдечко с вишневым вареньем. Мирян попробовал варенья, пожевал и провел языком по занывшим от сладкого испорченным зубам. Поняв, что от старухи ничего не добьешься, он стал шумно прихлебывать кофе.

Заскрипела лестница, и вошел Манол в черном праздничном костюме, манишке с крахмальным воротничком и синем галстуке. Даже не улыбнувшись гостю, он протянул ему руку и строго поглядел на мать. Джупунка, сославшись на дела, заторопилась уходить.

— Ты почему сел там? Садись за стол, — сказал Манол. — Матушка, вели принести нам немного ракии и огурчиков.

Манол уселся напротив гостя, вынул коробку сигарет и бросил перед ним на стол.

— Если хочешь анисовки, скажу, чтоб принесли. Я — за ракию, не люблю приправленные напитки.