Эмилиян Станев - Иван Кондарев

— Изувечили вы меня, — сквозь зубы произнес сидящий.

Он отрывал подкладку от своего пиджака. Одна штанина у него была закатана, и в темноте белела оголенная нога.

Полицейский приблизился и поднял карабин над его головой.

— Вставай, мать твою!..

— Манаф, обыщи его! — приказал высокий товарищу, который только что подъехал на своем тяжело дышащем коне.

Полицейский спешился.

— Оружие, ливорвер отдай, собака!

— Нет у меня оружия! — Человек пытался перевязать ногу.

Полицейский, словно кошка, бросился на него сзади и схватил раненого за руки.

— А чем ты стрелял, негодяй?..

— Отстань, скотина! Дай кровь остановить, — в бессильной ярости простонал сидящий.

— Бросил небось, не такой уж он дурень, чтобы держать оружие при себе. Посмотри, куда ранен, и давай его скорее в город… Там разберутся. Кончено! — радостно воскликнул высокий, сгорая от нетерпения поскорей доставить в город пойманного.

Арестованного обыскали и поставили на ноги. Высокий всмотрелся в его лицо.

— Да ты не из города ли? Куда бросил револьвер, говори, нечего дурачком прикидываться!

— Нет у меня револьвера. Шляпа моя… потерял я шляпу — Арестованный попытался шагнуть, но тут же скорчился и присел. — Не могу я идти, — простонал он.

— Свяжите его! — приказал высокий.

Один из полицейских хотел было снять ремень, но арестованный все равно не мог бежать, и не было смысла его связывать. В идол уступил ему своего коня, а сам пошел впереди, ведя животное под уздцы. Остальные поехали по бокам.

Полицейские поспешили выбраться на шоссе, и там высокий, который все время всматривался в арестованного, не смог удержаться и сказал:

— В идол, а ведь этот парень мне знаком. Встречал я его в городе. Ты случайно не учитель? Как тебя звать?

Арестованный взглянул на свою раненую ногу, беспомощно висящую рядом со стременем, сморщился от боли, при этом зашевелились его черные усы, и ответил грубо:

— Поговорим у прокурора. Там вас спросят, почему это вы, как бандиты, нападаете на мирных людей.

— На мирных людей? Ах ты… Если ты тот, за кого мы тебя принимаем, то я сам надену тебе петлю на шею… Интеллигент, учитель называется, а сам разбойник! Резать вас надо! — произнес высокий, сожалея, что позволил себе почувствовать жалость к арестованному.

Укрывшись в овражке, метрах в ста от края долины, Корфонозов слышал голоса полицейских, но не мог себе представить, что там происходит. Неожиданная стрельба так его испугала, что он бросил Кондарева и кинулся бежать через кукурузу. Первой его мыслью было, что они попали в засаду, устроенную офицерами. Это убеждение возникло вдруг, само собой, и больше всего встревожило Корфонозова. Пока он бежал к оврагу, у него возникали предположения, одно фантастичнее другого. Его удивляла ожесточенность, с какой их преследовали, и особенно то, каким образом власти могли узнать их намерения. «Они могли бы устроить нам засаду прямо на месте… Мы ведь и сами не знали, каким путем будем возвращаться», — недоумевал он, мчась на своих длинных ногах к оврагу. Там он поскользнулся и с крутого берега въехал в какое — то болото, перебрался через него и вышел на сухое место. Глухой топот коней, выстрелы и крики все еще отдавались в ушах. Со стороны долины долетал шум, поднятый полицейскими, и голос Кондарева. Потом как-то очень неожиданно наступила тишина. Корфонозов понял, что Кондарева схватили, и устыдился своего малодушия.

«Лига разослала шпионов», — рассуждал он, выйдя из темного, сырого оврага и шагая прямиком через поле. Во рту горчило, в ботинках хлюпала вода. Пенсне Корфонозов потерял, когда бежал через кукурузу, поэтому он часто спотыкался о кусты ежевики, расползшиеся по сжатому полю. В одном месте он чуть не свалился с крутой осыпи, из-под которой вылетела какая-то птица. Он пошел в обход, потерял при этом довольно много времени и сбился с дороги. Всю дорогу до самого города Корфонозов пытался найти удовлетворительное объяснение случившемуся, но так и не нашел. По характеру Корфонозов был мнителен, может быть, потому что очень высоко ценил себя. С самого дня увольнения он жил мыслью, что› его, майора артиллерии, чьи боевые заслуги известны всем, так просто не оставят в покое, особенно теперь, когда он стал коммунистом. Когда-то он сам был членом Военной лиги, даже претендовал на честь быть одним из ее основателей. Несмотря на свои теперешние убеждения и доныне не зажившую рану, нанесенную несправедливым увольнением, в глубине его души жило что-то похожее на угрызение совести, и именно это чувство до болезненности усиливало его мнительность. Он боялся Лиги, потому что знал ее силу, — ведь она ни перед кем в стране не отвечала. Корфонозов решил вернуться домой, дождаться рассвета и тогда уж выяснить, в чем дело. Скрываться он не собирался, да это было и не нужно. На мельнице оказались ящики со снарядами для гаубиц, заваленные землей и сухим навозом, со стен свисали осиные гнезда, но ни ружей, ни пулеметов не было. На каком основании могли его арестовать? Преступления не было, поскольку ничего преступного он не делал. Но куда отправили Кондарева? Не ранен ли он? А вдруг он расскажет, куда они ходили, выдаст их планы?

Эти тревожные вопросы непрестанно возникали в его уме. В одном месте, где нужно было перепрыгнуть через ручеек, он вспомнил об электрическом фонарике и пошарил в карманах. Фонарика не было. Видно, тоже потерялся во время бегства. Корфонозов продолжал идти наугад и лишь около половины четвертого вошел в темный, спящий город. Нужно было пересечь главную улицу недалеко от городского сада, так как он жил в северной части К.

Подойдя к саду, Корфонозов услышал шаги и заметил, что навстречу ему кто-то идет. Он нарочно замедлил шаг, чтобы не создалось впечатление, что его преследуют. Человек приближался, прихрамывая. Скорее по фигуре, чем по лицу Корфонозов узнал больничного писаря, старого холостяка и заику, над которым горожане любили подшучивать.

— Это ты, Гергинко? — спросил Корфонозов.

— Д-да, я, г-господин Корфонозов. А… вы к-куда в такую рань?

— Домой иду. А ты почему поднялся ни свет ни заря?

— У-убили доктора, вот меня и выз-выз-вали в больницу…

— Какого доктора?

— Д-да шефа. У-убили его из-за денег…

— Кто его убил?

— Г-говорят, двое. Одного поймали, сейчас г-господин следователь допрашивает его в управлении.

— Что? Ты не бредишь? Что это за человек?

— Н-не знаю. Говорят, доктор завещал фельдшеру пятьдесят тысяч. Вот счастливец! — сказал писарь.

Корфонозов схватил его за руку.

— Подожди, подожди, кого поймали? Где его допрашивают?

— Да в околийском у-управлении. Откуда я знаю, кто он, не говорили… Доктор только что у-ум ер.