Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского

Увидев испуг на лице Таиды, Персей, довольный, улыбнулся:

– Запомни, тебе никуда от нас не скрыться. Ты хотела незаметно исчезнуть, и мы тут же настигли тебя в Вавилоне. Если ты надумаешь предупредить царя, тебя ждет неминуемая гибель. За каждым твоим шагом будут следить. Месть Александру должна исходить из самого сердца Эллады – Афин!..

Таида улыбнулась Персею своей самой обворожительной улыбкой:

– О Персей, как строг ты со мной. Хорошо. Я буду молчать. Но это не единственное, что я обещаю тебе.

Она подошла к нему совсем близко, пристально посмотрела в его глаза. И услышала жесткие слова:

– Мы ждем от тебя действий…

– Кто мы?

– Знатные афиняне…

– А не сторонники Дария? – переспросила она.

– Не задавай лишних вопросов.

Таида кивнула головой.

– Не бойся, я не разочарую тебя.

Персей неумолимо продолжал:

– Сами боги помогут нам. Поручи кому-нибудь из пажей заколоть его в парке. Он всегда прогуливается там утром. Заплати им любую сумму. Можешь обещать им возвращение на родину. Многие тоскуют по Македонии. Я не откажу в любой награде за его смерть.

От Таиды не укрылось, что незнакомец пристально наблюдает за ними, и она уже твердым голосом сказала:

– Я буду безжалостной… Но мои услуги стоят очень дорого.

Он протянул ей мешочек, туго набитый монетами:

– Хватит?

Взвесив мешочек на ладони, она вернула его.

– Ты смеешься надо мной. Столько мне платят за одну ночь. Разве ты не помнишь?

Персей, оценив сказанное гетерой как полное согласие с его планами, протянул ей другой кошелек:

– Теперь хватит?

– Для начала пожалуй, – кивнула она. – А теперь вели отвезти меня во дворец к Птолемею. Когда мы встретимся?

– Я сам найду тебя. Не ищи встречи со мной.

Когда богатая повозка везла Таиду по улицам Вавилона, слова Персея снова и снова будоражили ее душу. Она отчетливо слышала его голос: «Ты найдешь утешение в мести!..»

Во дворце Птолемея ее никто не ждал.

Догадавшись со слов Дексия о причине внезапного отъезда Птолемея, остро ощутив свое одиночество в большом незнакомом городе, Таида решила снять дом недалеко от царского дворца и срочно вызвать в Вавилон Иолу.

Лисили проснулся засветло. Все дни, связанные с церемонией принятия Александром титула царя царей и четырех стран света, царя Вавилона, были перегружены многочисленными праздниками и многолюдными пирами, не дававшими ему возможности познакомиться с великим городом. Увидеть Вавилон Лисипп мечтал с юности.

Накануне вечером к Лисиппу в мастерскую заглянул Александр. В последнее время царь всегда просил скульптора селиться с ним в одном дворце, предоставляя ему для работы просторные и удобные помещения на выбор. Так было и на этот раз. За эти семь лет Лисипп, пожалуй, один из немногих посвящал себя целиком творчеству, не испытывая нужды. Он был всегда рядом с царем, всегда встречал Александра почтительным взглядом.

Александр уважал молчаливую, склонную к размышлениям натуру скульптора и потому начинал разговор обычно первым.

– За последние дни у меня не было времени заглянуть к тебе. Чем ты удивишь сегодня?

– Мне удалось обработать великолепный кусок мрамора. Он небольшой, но я, кажется, смогу вернуться к осуществлению своей мечты. Я всегда говорил тебе, царь, что пока не закончу этот труд, не имею права умереть. Надеюсь, великие боги не откажут мне в покровительстве.

– Смею ли я узнать твою тайну?

– Ты знаешь о моей тайне. Это твоя любовь – великий Геракл. Хочу запечатлеть в мраморе еще один из его подвигов…

Глаза ваятеля сияли.

– Геракла, победившего немейского льва, ты подарил мне после победы над Фивами. Какой подвиг Геракла ты подаришь мне теперь, после победы при Гавгамелах?

– Скульптура еще в работе, но я с удовольствием покажу ее тебе.

Лисипп подошел к одной из своих работ, которые он сразу же после приезда в Вавилон успел расставить в своей новой мастерской, сдернул ткань.

Александр остановился перед изваянием в немом восхищении. Перед ним был Геракл, убивающий лернейскую гидру. Мужественный взгляд героя, казалось, говорил: «Во мне слиты воедино подвиги героев Эллады. Смотри на меня, и ты тоже станешь одним из героев».

– Повинуясь воле Зевса, Геракл покорно переносил жестокие удары судьбы. Он воевал и побеждал темные и злые силы, – задумчиво произнес Александр.

Лисипп посмотрел на царя и без слов понял его. Отдых уже наскучил ему. Полководец снова рвался встретиться лицом к лицу с персами.

Александр все еще не произнес ни слова о новом замысле скульптора, который мог истолковать его молчание как знак неодобрения. Поэтому Лисипп скромно произнес:

– Если я не угодил тебе, прости меня.

Смысл его слов мгновенно дошел до Александра, он улыбнулся:

– Напротив. Твое искусство вливает в меня новые силы.

– О, я не достоин столь великой оценки.

– Ты достоин любви и почитания всего народа Эллады.

– Поверь, я довольствуюсь малым. Были бы резец да камень, да бронза для отливки некоторых скульптур.

– А всеобщее признание, слава и власть не нужны тебе? – удивился царь.

– Нет.

Александр внимательно посмотрел в глаза Лисиппа. Тот спокойно выдержал его взгляд и с достоинством ответил:

– Источник искусства заключается не в признании, не в славе и не во власти. Он во мне. И этого никто из людей не в состоянии ни отнять, ни дать мне.

– В таком случае, какой смысл в твоем искусстве, если люди и слава безразличны тебе?

– Я творю из любви к жизни, мне нет дела до мира, который чинит насилие над жизнью.

– Значит, твое искусство существует само по себе?

– Искусство – это чистейший родник для тех, кого мучит жажда.

– Я понял тебя, Лисипп. Твой Геракл, даже в незаконченном виде, придал мне силы, как живительный источник. Мир преклонит перед тобой колена, твое имя войдет в историю, хотя ты и равнодушен к славе.

Царь допоздна засиделся в мастерской скульптора.

Лисиппу не терпелось поскорее познакомиться с Вавилоном. Он выскользнул из царского дворца на улицу и ускорил шаги. Ему навстречу уже спешили ранние прохожие. Он с интересом рассматривал одеяние вавилонян: длинные льняные хитоны, у многих доходящие до пят, поверх – другие, из тонкой шерсти. Некоторые сверху накидывали белоснежную хламиду. Обувь походила на беотийские сапоги. На головах возвышались тюрбаны. Но особое внимание скульптор обратил на то, что у каждого был перстень с печатью и посох искусной работы. Сверху посохи были украшены яблоком или розой, лилией или орлом. Лисипп понял, что ходить с посохом без подобного изображения в Вавилоне не принято. Вероятно, поэтому многие прохожие, в свою очередь, с удивлением рассматривали его.