Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи

Встревоженный атмосферой в армии, герцог Анжуйский попытался форсировать события и закончить осаду. Он предпринял яростный штурм города. Никакого толку! Если удавалось разрушить стены и прорваться внутрь, горожане под пение гимнов бились, как мученики, не жалея жизней, уверенные, что попадут в рай.

После неудач одолеть ларошельцев, заговорщики осмелели. Они решили устроить ночную вылазку, где, может быть, под шумок, Монморанси нападут на Гизов, а герцог Алансонский – на шатры своего братца. Это будет Варфоломеевская ночь для католиков. Чудовищность этого братоубийственного замысла так поразила протестантов, что они не смогли поверить, что с ними говорят всерьез.

Генрих решил задушить город голодом. Начался мор, трупы валялись прямо на улицах, но город не сдавался. Всякого, кто заикался о капитуляции, немедля вешали. Зажатый между собственным войском, где назревал бунт, и неприступной стеной, под которой уже лежало двадцать две тысячи его солдат, герцог Анжуйский ломал голову, что предпринять, чтобы спасти свою репутацию и не вызвать при этом новой гражданской войны, когда его вызволила сама судьба.

Благодаря мастерским интригам королевы-матери ее любимый сын Генрих был избран королем Польши и великим герцогом Литвы.

Осада Ла Рошели была снята. Екатерина Медичи окончательно осознала, что политика насилия проверку временем не выдержала.

При одной мысли, что он должен покинуть Марию Киевскую, Генрих готов был отречься от этого слишком удаленного от Франции трона. Кроме того, здоровье короля становилось все хуже, и Генрих действительно сам вскоре мог стать королем Франции. Однако королева-мать и Карл IX неумолимо требовали, чтобы герцог Анжуйский согласился на королевство Польское.

Когда сто пятьдесят польских послов явились в Лувр, чтобы возложить корону на своего нового властелина, месье не на шутку напугался.

Какой темный народ! Все они носили длинные бороды, их одежды ниспадали до земли, тогда как французы демонстрировали ноги от пятки до бедра… Кроме того, на поляках были высокие собольи шапки, на боку у каждого болталась кривая турецкая сабля, не говоря уже о колчанах за спиной, из которых торчали пучки стрел, что придавало им вид дикарей из Нового Света. Сопровождавшие их слуги носили на плечах тяжелые железные дубины.

Вечером был устроен торжественный прием в Тюильри.

Для Карла IX присутствие брата было невыносимо, и он требовал его скорейшего отъезда в Польшу. Никаких отсрочек!

– Брат мой, если вы не уедете сами, именем моей любви к вам я заставлю вас уехать силой.

Генриху Анжуйскому пришлось подчиниться, но, опасаясь, как бы он не уклонился от цели, Карл решил сопровождать его до границы Лотарингии. Королева-мать, Маргарита и герцог Алансонский также отправились в путь.

На границе королева-мать в слезах распрощалась со своим любимцем. На прощание она предсказала ему:

– Прощайте, сын мой, вам не придется отсутствовать долго.

Через некоторое время король слег от приступа своеобразной болезни – кровоизлияний через поры кожи, пугающего проявления туберкулеза. Этого явления никто не счел естественным. Протестанты видели в этом знак гнева Господня и снова воодушевленно готовились к войне.

Со впалыми щеками и провалившимися глазами этот еще совсем молодой человек был похож на старика, согбенного прожитыми годами. Он не вставал с постели. Екатерина не покидала сына в эти его последние дни.

30 мая 1574 года молодой король, которому даже не исполнилось еще и двадцати четырех лет, скончался в четыре часа пополудни в объятиях своей рыдающей матери. Прежде чем агония завладела его телом, он подписал указ, по которому назначил Екатерину Медичи регентшей. Последними словами короля были:

– Моя мама.

Он любил мать больше остальных сыновей и дочерей.

Спустя четырнадцать лет после смерти Франциска II Екатерина Медичи хоронила второго сына, бывшего королем Франции. В глубине души, боясь признаться себе в этом, королева-мать считала смерть Карла IX возмездием за Варфоломеевскую ночь, как в свое время гибель Генриха II она связывала с преследованием еретиков.

Едва Карл IX навеки закрыл глаза, как Екатерина Медичи уже писала герцогу Анжуйскому, королю Польши, заверяя его в любви и умоляя немедленно прибыть во Францию. Королева-мать боялась, что безвластием могут воспользоваться враги самой Екатерины и династии Валуа. Франция нуждалась в сильном монархе, способном противостоять оппозиции. Генрих, герцог Анжуйский, как ей казалось, был самой подходящей фигурой.

После бала, который закончился под утро, король Польши устал. Он лежал, откинувшись на подушки; двое фаворитов обмахивали его веерами. Несколько изящных юнцов в женских платьях сидели вблизи кровати короля; один поглощал виноград, другой примеривал кольца, третий любовался новой шляпой с цветными перьями. Генрих всем дарил ласковые улыбки. Ему совсем неплохо жилось в своем маленьком королевстве. Он пользовался любовью и почитанием подданных. При его появлении на улицах Кракова его окружала восхищенная толпа поляков, радовавшаяся возможности лицезреть своего кумира: они никогда прежде не видели такого великолепного мужчины, как их благоухающий изысканными духами, накрашенный, как прекрасная пани, король. Иногда он носил женские наряды и выглядел в них еще более загадочно – как человек, не похожий ни на кого из окружающих. Все жители польской столицы считали, что именно так и должен выглядеть король.

Он не должен быть похож ни на кого из своих подданных!.. А то, что их король был французом, вызывало у поляков особую гордость.

Генриху нравилось вести себя эксцентрично и непредсказуемо. Он обожал удивлять себя самого и окружающих.

В опочивальню короля вошел его любимый друг дю Га; он был крайне взволнован.

– Ваше Величество, с важными новостями прибыл гонец из Франции.

– Позовите его сюда.

Вошедший гонец с подчеркнутой почтительностью опустился на колени перед возлежащим на кровати королем. Поцеловав тонкую, безупречной красоты руку монарха, он произнес:

– Да здравствует король Франции Генрих III. Ваша мать, Ваше Величество, с нетерпением ждет вашего скорейшего возвращения во Францию.

Поднявшись с колен, гонец передал королю послание Екатерины Медичи.

«Королю, сыну моему, королю Польши.

Ваш брат умер, отдав утром Богу душу, последние слова его были: «Моя мама». Это причинило мне глубочайшую скорбь, и не будет мне утешения до тех пор, пока я не увижу вас здесь, ибо в этом нуждается ваше королевство, и в добром здравии. А если я вас потеряю, я прикажу похоронить меня рядом с вами заживо…