Константин Боголюбов - Атаман Золотой

Не встречая сопротивления, ревдинцы пошли через поляну. Шли не очень уверенно, оглядываясь друг на друга. Впереди вышагивал заводской приказчик, а сзади поблескивали штыки ревдинской воинской команды.

— На кого вы, сволочи? — гаркнул Максим, — на своих братьев?

Илюшка, как тень, ходивший за отцом, кинул камень, да так метко, что попал предводителю отряда прямо в грудь. Тот выругался и, вытащив из-за пояса пистолет, стал целиться в Илюшку, но тот уже исчез в кустах. Он побежал за Иваном Никешевым. Иван переобувался, сидя на траве у прясла поскотины.

— Дядя Иван! Наших бьют.

— Наших?

Грянул выстрел. Иван Никешев вскочил, босой на одну ногу, выхватил из прясла жердь и побежал на поле боя. Он подоспел в ту самую минуту, когда ревдинская команда всей силой навалилась на шайтанцев. Дрались чем попало: ослопами и кулаками, камнями и кусками железа.

При виде остервенелого Ивана Никешева, бежавшего с жердью, ревдинцы оторопели. А когда жердь засвистала над их головами, начальник отряда побежал первый. За ним пустились наутек и остальные, едва лапти с ног не спадывали.

Илюшка с пронзительным свистом бежал впереди всех. Версты две гнали ревдинскую команду шайтанцы да так и не могли догнать.

— Суньтесь еще раз — огненным боем встретим, — грозили они убегающим.

Вторую победу одержали на следующий день. По дороге из Билимбая, где тоже была выставлена застава под командой Мясникова, в Шайтанку двинулась команда из билимбаевских мастеровых. Они шли явно нехотя, понукаемые полицейскими служителями.

— Братцы! — кричал им Мясников. — Бросьте эту затею, ворочайтесь на завод.

— Бунтовщикам — лютая казнь! — орал полицейский капрал, возглавлявший наступление, размахивая тесаком. — Вперед!

Но тут случилось то, чего он никак не ожидал: трое парней из его команды бойко перебежали поляну и крикнули шайтанцам:

— Мы с вами!

Тут человек десяток кинулись вспять по билимбаевской дороге, бросая на бегу оружие.

Полицейский служитель глянул направо, глянул налево и понял: с этим народом бунтовщиков не победишь.

Мясников не стал дожидаться:

— За мной, братцы!

Все тридцать мастеровых, бывших в его распоряжении, дружно ринулись в атаку. Билимбаевцы бросились врассыпную.

— Кланяйтесь вашим! — крикнул вслед Федот Бажуков, — скажите, как наши машут.

Несколько билимбаевцев были пойманы и по добровольному согласию зачислены в отряд Мясникова.

Илюшка Чеканов ходил среди ребят героем. Еще бы, все знали, как он зачинал бой на талицкой елани, не знали только, что в тот же день Максим высек своего большака.

— Что ты, варнак, наделал? Из-за тебя сыр-бор загорелся. Из-за тебя меня едва не застрелили.

Илюшка молча вынес порку. Зато после он ходил по Проезжей улице, с гордостью поглядывая по сторонам. Знакомые девахи смотрели на него с восхищением. Илюшка думал об атамане Золотом и очень хотел быть похожим на него.

Максим Чеканов жаловался:

— Скажи, совсем парень от рук отбился. В самый огонь лезет.

— Не тужи, Максим, — сказал столетний дед Архип, — они, молодые-то, дале нас видят, боле нас могут.

За горы садилось ласковое летнее солнце. По Проезжей улице ходили мастеровые.

— Ну, Прокопьич, дождались светла праздничка?

— Дождались.

— Каково тебе теперь?

— Ладно жить начал: и крупы и мяса вдосталь, и мука в сусеке.

— А что, ежели конец нашему счастью придет?

— Тогда подумаем.

— Эх ты, голова, — тогда думать-то поздно будет.

Эти речи слышал Андрей, и сердце его сжималось. Что делать? Никто из посланных в Ревду и Билимбай не воротился. Надежда еще не покидала его, но сомнение шевелилось в душе: вдруг оба лазутчика пойманы. Не жаль было себя, жаль этих людей, трудолюбивых и несчастных.

В воскресенье утром привели пятерых пленных. Трое были из Билимбая, двое свои, шайтанские.

Как обычно, Нарбутовских и Чеканов расследовали такие дела.

— Билимбаевских отпустить надо, — решил Нарбутовских, — такие же подневольные, как и мы, а эти двое — стражники и собаки не из последних. Этих на Шишмарево урочище свести, камень на шею и в воду.

— Зачем так далеко, — усмехнулся Максим. — Пруд вон он, рядом.

— Еще воду в пруду поганить!

Стражников повели на Шишмарево урочище, а билимбаевским мастеровым объявили, что они свободны. Но мужики не уходили.

— Так вы уж нас у себя оставьте. Куда мы теперь?

— Что ж, оставайтесь, коли есть охота, — разрешил Нарбутовских.

По случаю воскресного дня было гулянье. Площадь перед конторой пестрела сарафанами и платками. Молодые кержачки достали из сундуков самые лучшие, самые праздничные платья.

— Как цветы на лугу, — весело подмигнул Иван Никешев. — Вот где невесту-то выбирать.

— Обождать придется с женитьбой-то, — серьезно заметил Нарбутовских. Он лучше прочих понимал опасность положения и знал, что многим несдобровать.

Девять дней Шайтанка не знала над собой хозяйской плети. 17 июня из Екатеринбурга в завод послана была воинская команда под начальством прапорщика Кукарина. Команде придали жителей с заводов Верх-Исетского, Березовского, Ревдинского, Билимбаевского и Невьянского, по пятьдесят человек от каждого, снабженных от казны оружием.

Весть об убийстве заводовладельца и его подручных не на шутку всполошила горное начальство. Екатеринбургская контора судебных и земских дел предписала всем заводским конторам принять участие в розыске виновных.

Специальный указ гласил:

«Если ж кто разбойнического атамана или кого из разбойников поймает и приведет, то таковым дается награждение из казны — за атамана 30 рублей, а за каждого разбойника по 10 рублей; сверх того старостам и всем обывателям объявить, что когда канцелярия усмотрит их нерадение в поимке таковых злодеев, то и с таковыми будет поступлено по всей строгости законов».

Еще до того, как воинская команда заняла завод, зачинщики восстания — Нарбутовских, Чеканов, Никешев, братья Балдины — предупредили Андрея.

— Ты, атаман, уходи, схоронись где-нибудь в лесах. Тебя первого к ответу потребуют. Спасибо, что заступился за нас. Мы тебя тоже не оставим. О хлебе и мясе не беспокойтесь — будете сыты.

Простился атаман с жителями Шайтанки и ушел в глухие ущелья между гор. Теперь отряд его почти сплошь состоял из шайтанцев.

Никешев, Нарбутовских, Чеканов и Протопопов намеревались на другой день вечером присоединиться к отряду, но опоздали. Эскадрон драгун ворвался в Шайтанку и закрыл все ходы и выходы из завода. По улицам разъезжали патрули.

Началась полицейская расправа с участниками восстания. В первую же ночь арестовали Нарбутовских, Чеканова, Протопопова, Балдиных. Когда дошла очередь до Никешева, Иван оказал сопротивление: разбил головы двум полицейским служителям и разогнал остальных. Пришлось выслать для ареста чинов воинской команды. Избитого и связанного, посадили его в заводскую чижовку.