Явдат Ильясов - Тропа гнева

Царь и советник поглядывали на полководца все мрачнее.

— Страна массагетов велика, — пробормотал Датис. — Мы проплутаем тут два года, не увидев… э-э… в лицо ни одного человека.

— А кто виноват? — взвизгнул Гобрия. — Я дал тебе проводника, ты его потерял. Где мы найдем второго Бахрама? Все его родичи исчезли в пустыне, никто не желает нам служить!

Датис вздохнул. И как он забыл в бою про зубатого пса? Кто-то из массагетов прикончил Бахрама, отвечает же за него он, Датис.

— Слушай меня, сын праха! — Дарий прищурил глаз, словно целился из лука. — Слушай и разумей мои речи своим каменным теменем! Если ты завтра не найдешь мне верного проводника, я сделаю тебя погонщиком ослов! Понял ты меня? Помни, что в первом бою ты погубил отряд моей конницы! Помни, что ты потерял моего раба Бахрама!

Датис сжал кулаки. Им неожиданно овладело преступное желание — сдавить могучей лапой крикливое царское горло. Выйдя из шатра, Датис дрожащими руками вытер потную шею. Он уже трепетал от страха. Не накажет ли его Ахурамазда за черные мысли о повелителе мира?

В это время в лагере поднялся гвалт, зазвенело оружие.

— Что такое? — Сын Гистаспа побледнел. — Откуда шум?

— Пусти к царю, — сказал у входа Коэс. — Важное дело.

— Войди! — приказал Дарий. Телохранители раздвинули копья. — Чего тебе?

— В стан приходила пастух, — сказал эллин, коверкая персидские слова. — Она говорит: «Хочу к царю».

Брови Дария дрогнули от удивления.

— Ко мне? — пробормотал он растерянно. — Зачем?

— Она говорит: «Надо».

— Хм… — Сын Гистаспа пожевал губами. — Какой пастух? Нет ли тут опасности для нас?

— Посмотрим, что за человек, — оживился мудрец, — Ведите!

В шатер пропустили высокого загорелого человека. На голове и на плечах массагета чернели пятна крови. Щеки его были порезаны, губы рассечены. Пастуха подтолкнули, глазами указали на царя. Массагет неумело поклонился.

— Приветствую тебя, владыка мира.

— Ты кто? — Дарий придирчиво оглядел пастуха с головы до ног. Великан пошел бы в Грецию за хорошие деньги. Эллины любят рослых рабов.

— Я из племени саков-тиграхауда, меня зовут Кавад, — ответил пастух.

— Хм… Так что привело тебя ко мне?

— Жажди мести! — злобно бросил сын пустыни.

— О! Кто же враг тебе?

— Массагеты!

— Как? — Сын Гистаспа откинулся назад. Массагет ненавидит массагетов! Это неслыханно! Сам Ахурамазда не поймет, в чем тут дело. Пусть Гобрия разговаривает с пастухом. Советник, получив молчаливое повеление царя, кивнул саку:

— Подойди ко мне, человек.

Пастух приблизился.

— Чем тебя обидели массагеты?

— Сохраб, старейшина массагетов, отобрал себе мою жену.

— А-а! — вскричал Коэс. — Не тот, кто защищала Скунху?

— Кунхаза, — поправил Гобрия наемника.

— Да… Кунхаса. Прости, господин, для нас, эллинов, трудны имена варваров.

— Ладно! Скунха он или Кунхаз — он в наших руках. Но вопрос твой мудр. Тот ли это Сохраб, который защищал Кунхаза? Говори не спеша, отчетливо. Нам, ариям, плохо понятен язык саков.

— Тот. Наш род всегда ненавидел Сохраба. Мы недавно встретили его на тропе, и он отнял у меня жену.

— Красивая женщина? — полюбопытствовал Дарий.

— О! Она была, как богиня! Я хотел убить Сохраба. Он ударил меня ножом. И другие резали меня. Вот…

Массагет показал на свое обезображенное лицо.

— Я жажду мести! — прорычал сак-тиграхауда. — Дух кровопролития вселился в мои руки! Эй, вы, слушайте меня! Я пастух. Я знаю пустыню, как циновку, на которой спал с детства. Если в пустыне прибавится одна песчинка, мои глаза тут же ее увидят. Я знаю, где скрываются главные войска массагетов. Мне ведома самая короткая дорога к стану Сохраба. Если вы хотите, я поведу вас. Вы нагрянете на них из-за тростников. Вы изрубите их секирами. Раны зовут меня на дело мести!

Хриплые, отрывистые выкрики массагета потрясли всех, кто находился в шатре. Что страшнее человека, ненавидящего родное племя?

Горбун встал, заковылял к массагету и схватил его за плечо. Взгляд мудреца проникал через глаза пастуха в самые отдаленные закоулки его души и выворачивал нутро человека наизнанку, как рука разбойника, умело и нагло вытряхивающего мешок торговца.

Долго смотрел мудрец на массагета, и тот не опустил век. Ум и простота, отвага и боязнь, доброта и гнев сменяли друг друга в глазах яксарта, придавая взгляду то одно, то другое выражение. Только подлости не нашел Гобрия в глазах сына пустыни. И горбун почувствовал, что верит перебежчику. Но мудрец еще колебался. Только сейчас царь свирепствовал над Датисом, требуя проводника. И вдруг проводник явился сам. Необыкновенно. Слишком легко дается удача.

Гобрия разжал пальцы и сел на место. Поразмыслив, горбун усмехнулся: «Э, боги… Какой вред принесет нам этот червяк, если он окажется врагом? Телохранители вокруг нас. Если пастух даже бровью шевельнет не так, как нам угодно, он будет на месте изрублен в куски». Гобрия махнул рукой на свои страхи. Но сердце говорило: испытай пришельца как следует, прежде чем произнести «да».

— Подкрепит ли пастух клятвой свое желание нести нам службу? — спросил мудрец. Он слышал, что клятвопреступление считается у массагетов позорным поступком. А эти гордые пастухи больше всего на свете боялись позора.

— Вечным солнцем, священной землей клянусь в преданности вам! — воскликнул тиграхауда. — Если я гляну на вас косо — да высохнут мои очи! Если я ступлю не так, как угодно вам, — да отнимутся мои ноги! Если мои руки коснутся вас — да отпадут они до локтей!

— Хорошо, — сказал горбун. — Я верю тебе. Отверни ковер там, где стоят твои ступни, и покажи на песке дорогу к становищу главного отряда массагетов.

Горбун жадно вгляделся в глаза пастуха, ища в них коварства. Но сак смутился.

— Не знаю, сумею ли, — сказал он растерянно. — Попробую.

Мудрец успокоился. Обманщик держался бы более уверенно. Массагет откинул ковер, пригладил песок руками и задумался. Гобрия нахохлился, как филин. Между пастухом и царским советником шла незримая, но острая схватка.

— Это море Вурукарта. — Массагет очертил острием кинжала круг. Снизу к окружности он подвел извилистую полоску и разбил ее на множество черточек. — Аранха. — Немного подумал и подвел к окружности новую извилистую полоску справа. — Яксарт. — Он разбил Яксарт на три крупных рукава. — Самая верхняя черта — сам Яксарт. Средняя — Река Вепря. Нижняя — Новая Река. Новая Река сливается с последним справа рукавом Аранхи, они вместе впадают в море Вурукарта.

— Где же тут мы, а где войско саков? — с любопытством спросил мудрец. Чертеж пастуха ему понравился.

— Ваше войско тут… — Пастух, подумав, ткнул кинжалом на среднее течение самого правого руказа Аранхи. — А массагеты… — он помедлил, — тут, возле горы, которую называют Белая Дюна. — Пастух показал на место немного выше среднего течения Новой Реки. — Самая короткая дорога от вашего стана до стана — массагетов — прямо на восход солнца.