Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Лукулл и Гельвинован хорошо знали друг друга, поэтому обошлось без скучного церемониала приветствий и речей.

Претор и префект обменялись рукопожатиями и поздоровались, как два старых друга.

В сопровождении префекта, осыпаемый бурными приветствиями толпы, Лукулл проследовал в великолепный дворец, стоявший на главной площади.

Дворец префекта жители Капуи по старинке называли порой «домом Целлеров».

До того как город, перешедший на сторону Ганнибала, вынужден был в конце концов сдаться римлянам, в этом доме проживали два знатных семейства из рода Нинниев Целлеров. В то время дом Целлеров был самым большим и красивым из всех частных зданий в Капуе. В нем жил сам Ганнибал, зимовавший в городе вместе со своим войском после битвы при Каннах. Когда же Капуя капитулировала перед римлянами, все мужчины из рода Нинниев Целлеров и другие знатные люди, главные виновники отпадения города от Рима, покончили с собой, приняв яд во время последнего совместного пира, и, по словам Ливия, «умерли раньше, чем перед врагами отворились ворота». Победители поначалу хотели до основания разрушить дом Целлеров, как символ измены, но потом решили превратить его в символ своего господства — дом стал резиденцией римских префектов.

Лукулл поселился у префекта вместе со своим вольноотпущенником, тем самым, о котором говорилось в одной из предыдущих глав нашего повествования, что этот способный и образованный грек был незаменимым помощником римлянина при составлении его речей в сенате или на Форуме. В Капуе отпущеннику предстояло сочинять указы и декреты от имени претора, дабы тот не тратил на это своего драгоценного времени.

Во время обеда Лукулл вел оживленную беседу с префектом.

Гельвинован советовал без промедления окружить лагерь мятежников хорошо укрепленными заставами, препятствуя их снабжению съестными припасами и уничтожая мелкие отряды врага, которые будут делать вылазки в поисках провианта. Такая тактика, по мнению префекта, заставит изголодавшийся сброд покинуть область Капуи, после чего можно будет расправиться с ним посредством облав и засад.

Лукулл на это мягко возразил, что ему не хотелось бы дробить свои силы до той поры, пока из Самния не придет отряд, который спустя немного дней должен привести его легат.

Гельвинован понял, что претор не склонен к поспешным действиям в отношении мятежников, предводительствуемых человеком, знакомым с военным делом. Он согласился с намерением Лукулла собрать побольше вспомогательных сил и уничтожить восставших одним ударом в решительном бою. Вместе с тем он выразил сомнение в том, что Минуций, этот опытный вояка, примет сражение на открытом месте с превосходящим его противником, и мятежников все равно придется брать измором или приступом в их укрепленном лагере.

Вечером, когда Лукулл готовился ко сну, решив лечь пораньше, вольноотпущенник доложил ему, что прибыл некто Деметрий с каким-то важным делом и просит его принять.

— Зови его, — приказал Лукулл.

Вскоре отпущенник ввел в комнату высокого человека в запыленном плаще, под которым виден был кожаный панцирь.

От него исходил резкий запах конского пота. Лицо его было загорелое и мужественное. Он был уже немолод, но с виду очень крепок.

Лукулл виделся с Деметрием всего один раз в Риме. Метелл сам привел его к нему в дом. Лукуллу понравилась исходившая от него сила и уверенность в себе. «Такой не подведет», — подумалось ему тогда.

Вошедший приветствовал Лукулла низким и твердым голосом.

Как только отпущенник оставил их одних, Деметрий сказал, что ему нужно как можно скорее вернуться к своим товарищам-повстанцам, сидящим в засаде, — он сам напросился в разведку, чтобы иметь возможность побывать в городе.

Потом он сообщил, что численность восставших за последнее время выросла почти до трех тысяч человек, больше трети их хорошо вооружены, причем оружие им доставляют родственники попавших в плен к Минуцию солдат из Свессулы, Ацерр и Капуи, ибо предводитель мятежников объявил, что вместо денежного выкупа он будет принимать за каждого пленного меч, панцирь, щит и шлем…

— Как? — переспросил Лукулл. — Кампанцы сами вооружают беглых рабов?

— Думаю, что полученным от них оружием Минуций успел вооружить несколько сот человек.

— Неслыханно! — возмутился претор. — Ну, ничего! Я положу конец этому безобразию! Продолжай!

— Десять дней назад Минуций отправил своих всадников в область гирпинцев [410], чтобы призвать их к восстанию за гражданские права, но гирпинцы отнеслись к этому без особого воодушевления, и всадники привели с собой к Минуцию лишь несколько десятков бедняков-поденщиков. Кстати, в лагерь бунтовщиков явился Квинт Варий, бывший квестор Фрегелл, осужденный на изгнание по делу о беспорядках в этом городе…

— Квинт Варий! — повторил с удивлением Лукулл. — Это имя многие помнят в Риме. Двадцать лет назад ему вынесли смертный приговор, как главному подстрекателю восстания во Фрегеллах. Его уже вели на казнь в Мамертинскую тюрьму, как внезапно на пути осужденного и стражи появилась весталка [411]. По обычаю смертный приговор был отменен. Конечно же об этом позаботились Гай Гракх и его друзья. Гракха потом самого привлекли к суду за причастность к мятежу фрегеллийцев, но судьи его оправдали. А Варий отделался ссылкой… кажется, в Сицилию.

— Я узнал, что он вернулся из ссылки с целью побудить союзников к отпадению от Рима, если им не предоставят права римского гражданства…

— Этот человек опаснее, чем Минуций, — нахмурившись, сказал Лукулл. — Его имя хорошо известно всей Италии. Для многих свободных он мученик за общее дело италийцев. Если вместе с беглыми рабами за оружие возьмутся свободные, в стране начнется жестокая междоусобная война. Не спускай с него глаз, Деметрий! Хорошо бы захватить его живым. Возможно, среди союзников уже зреет заговор…

Лукулл помолчал в задумчивости, потом спросил:

— Есть еще что-нибудь?

— Несколько дней назад, — сказал Деметрий, — к Минуцию явился из Рима беглый гладиатор Мемнон… тот самый, что отличился во время игр в честь победы над Югуртой…

— А, знаю… Этого малого я сам объявил в розыск. Как только он попадет мне в руки, немедленно прикажу пригвоздить его к кресту. Но почему ты заговорил о нем? Что-нибудь серьезное?

— Этот Мемнон до того, как стал гладиатором, был критским пиратом…

— И что же?

— Минуций рассчитывает на имеющиеся связи Мемнона с пиратскими главарями, чтобы договориться с ними действовать сообща.

— Ах вот как! — мрачно усмехнулся Лукулл. — Ну, этого он не успеет сделать, потому что я намерен в ближайшие дни раздавить мятеж.

— Если ты окажешь мне необходимое содействие, — помолчав, сказал Деметрий, — я могу попытаться захватить Минуция живым…