Александр Дюма - Графиня Де Шарни

— Что же вы сделаете потом? — полюбопытствовал Жильбер.

— Потом я возьму знамя революции в свои руки; кровавого и пугающего демона смерти я возвращу туда, откуда он пытается выйти на свет; вместо него я призову благородного и светлого гения честной битвы, который поражает без страха и злобы, который спокойно взирает на смерть; я спрошу у этих бандитов: разве они объединились ради того, чтобы резать безоружных людей? Я объявлю душегубом всякого, кто посмеет угрожать узникам. Возможно, многие одобрят бойню; однако тех, кто готов сам пролить кровь беззащитных, не так уж много. Я воспользуюсь поддержкой солдат; кучку кровожадных убийц я окружу плотным кольцом с добровольцами из числа преданных солдат, которые только и ждут приказа, чтобы выступить, после чего я брошу к границе, то есть против врага, это отребье, обузданное силой.

— Сделайте это! Сделайте это! — вскричал Жильбер. — Это будет великодушно, великолепно, возвышенно!

— Ах, Господи! — пожав плечами с выражением превосходства, беззаботности и в то же время сомнения, молвил Дантон. — В этом нет ничего невозможного! Пусть только мне немножко помогут, и вы увидите!

Госпожа Дантон целовала мужу руки.

— Тебе помогут, Дантон, — приговаривала она. — Кто может с тобой не согласиться, когда ты так говоришь?!

— Верно, — кивнул Дантон, — однако, к несчастью, так говорить я не могу; ведь если мои слова не будут иметь успеха, то они начнут с меня.

— Что ж! — живо подхватила г-жа Дантон. — Не лучше ли погибнуть именно так?

— Ты женщина, ты и рассуждаешь как женщина! Если я умру, что станется с революцией, как ее будут делить этот кровожадный безумец по имени Марат и этот слепой утопист Робеспьер? Нет, я не должен, я еще не хочу умирать; мой долг — не допустить, насколько это возможно, резни; если же она произойдет, несмотря на мое вмешательство, то снять вину с Франции и принять ее на себя. Я все равно пойду к своей цели, только буду еще более устрашающ!.. Позови Тальена.

Вошел Тальен.

— Тальен! — воскликнул Дантон. — Может статься завтра коммуна обратится ко мне с письменным приглашением явиться в муниципалитет; вы — секретарь коммуны: устройте так, чтобы письмо до меня не дошло и чтобы я мог доказать, что не получал его.

— Вот дьявольщина! — не удержался Тальен. — Да как же это подстроить-то?

— Это уж ваше дело. Я вам говорю, что мне нужно, чего я хочу, что должно быть исполнено; а уж как это исполнить, решайте сами! Подойдите, господин Жильбер: вы хотели меня о чем-то попросить?

Отворив дверь в небольшой кабинет, он пригласил туда Жильбера, а затем вошел и сам.

— Итак, — молвил Дантон, — чем я могу быть вам полезен?

Жильбер вынул из кармана данный ему Калиостро листок и подал его Дантону.

— Ага! — заметил тот. — Вы пришли от него… Чего же вы хотите?

— Свободы для одной женщины, находящейся под стражей в Аббатстве.

— Ее имя?

— Графиня де Шарни.

Дантон взял чистый лист бумаги и написал приказ об освобождении.

— Вот возьмите; может быть, хотите спасти кого-нибудь еще? Говорите! Я бы хотел, по возможности, спасти их всех, несчастных!

Жильбер поклонился.

— Это все, чего я хотел, — сказал он.

— В таком случае не смею вас долее задерживать, господин Жильбер; если я вам когда-нибудь понадоблюсь, заходите сразу прямо ко мне, по-мужски, без посредников: я буду счастлив, если смогу что-нибудь для вас сделать.

Провожая его к выходу, он прошептал:

— Ах, если бы вы могли одолжить мне хотя бы на сутки свою репутацию честного человека, господин Жильбер!..

Он со вздохом затворил за доктором дверь и вытер кативший со лба пот.

Имея на руках драгоценную бумагу, даровавшую Андре жизнь, Жильбер отправился в Аббатство.

Несмотря на то, что время близилось к полуночи, у тюрьмы еще толпился раздраженный люд.

Жильбер протолкался сквозь толпу и постучал в ворота.

Отворилась мрачная низкая дверь.

Жильбер вошел, едва сдерживая дрожь: эта низкая дверь вела, как ему казалось, не в тюрьму, а в могилу.

Он подал приказ начальнику тюрьмы.

В бумаге предписывалось немедленно освободить из-под стражи лицо, на которое укажет доктор Жильбер. Жильбер назвал графиню де Шарни, и начальник приказал надзирателю проводить гражданина Жильбера в комнату пленницы.

Жильбер последовал за надзирателем, прошел вслед за ним три этажа по узкой винтовой лестнице и вошел в освещаемую лампой одиночную камеру.

Одетая в черное женщина, бледная, словно мрамор, что подчеркивали траурные одежды, сидела у стола перед лампой и читала небольшую книгу в шагреневом переплете с серебряным крестом.

В камине догорал огонь.

Она не обратила внимание на скрип двери и не подняла глаз; шаги Жильбера также не привлекли ее внимания; можно было подумать, что ее захватило чтение или, вернее, мысли, потому что Жильбер стоял возле нее уже минуты три, но она так и не перевернула страницу.

Надзиратель затворил за Жильбером дверь и остался снаружи.

— Ваше сиятельство, — осмелился, наконец, произнести Жильбер.

Андре подняла глаза, смотрела с минуту невидящим взглядом, еще поглощенная своей мыслью, затем ее глаза постепенно прояснились.

— А-а, это вы, господин Жильбер. Что вам угодно? — спросила Андре.

— Сударыня! В городе ходят ужасные слухи о том, что завтра произойдет в тюрьмах.

— Да, — кивнула Андре, — кажется, нас собираются перерезать; но знаете, господин Жильбер, я готова к смерти.

Жильбер поклонился.

— Я пришел за вами, сударыня, — сообщил он.

— Вы пришли за мной? — изумилась Андре. — И куда же вы собираетесь меня отвезти?

— Куда пожелаете, сударыня: вы свободны. Он подал ей приказ об освобождении за подписью Дантона.

Она прочитала этот приказ; однако, вместо того чтобы вернуть его доктору, продолжала держать его в руке.

— Мне следовало бы об этом догадаться, доктор, — промолвила она, попытавшись улыбнуться, однако лицо ее словно разучилось излучать радость.

— О чем, сударыня?

— О том, что вы попытаетесь помешать мне умереть.

— Ваше сиятельство! На свете есть одно существо, которое мне было бы, верно, дороже отца с матерью, если бы Бог дал мне отца или мать: это вы!

— Да, и именно поэтому вы однажды уже нарушили данное мне слово.

— Я его не нарушал, ваше сиятельство: я послал вам яд.

— Через сына!

— Я же вам не говорил, кого я к вам пришлю.

— Итак, вы обо мне позаботились, господин Жильбер? Вы вошли ради меня в пещеру дикого зверя? Вы вышли оттуда с талисманом, отворяющим любую дверь?

— Я же вам сказал, сударыня, что пока я буду жив, вы не умрете.

— Ну, на сей раз, господин Жильбер, — заметила Андре с едва заметной улыбкой, — мне кажется, смерть у меня в руках!