Валерий Осипов - Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

Великий князь Гога встал с дивана, бросил быстрый взгляд на старшего брата - Ника чуть заметно качнул головой.

- Нет, папа, - громко ответил Гога, - таких людей нельзя помиловать.

Император погладил младшего сына по голове.

- Молодец, мой мальчик.

Он вернулся за письменный стол, сел, обмакнул в чернильницу перо.

- Таким образом, дети, - заговорил Александр Александрович торжественным голосом, - все вместе мы решили сейчас очень важный государственный вопрос. Я пригласил вас на обсуждение этого дела потому, что жертвой террористов могли бы стать и вы.

- А мама? - спросил Гога. - Почему ты не позвал маму? Ведь ее тоже могли убить.

Александр Александрович поморщился:

- У мамы... э-э... свои дела. Она женщина и... и вообще такими делами занимаются только мужчины, запомните это. Итак, министр юстиции предложил на наше воззрение приговор Особого Присутствия Сената. Из пятнадцати осужденных к смерти одиннадцать подали прошение о помиловании.

- Кто же не подал? - перебил отца цесаревич.

- Не подали Ульянов, Генералов, Осипанов и Андреюшкин.

Николай Александрович удивленно поднял брови.

- Они сами хотят умереть?

- Это весь цвет террористической фракции, - хмуро сказал царь. - Наиболее убежденные преступники. Кроме них руководящую роль в заговоре играл Шевырев, который подал прошение, однако ему в помиловании будет отказано.

Император быстро подписал несколько бумаг, поднялся с места.

- Данной мне богом властью, - Александр Александрович посмотрел на потолок кабинета и вздохнул, - соизволяю отменить смертную казнь в отношении осужденных Ананьиной, Пилсудского, Пашковского, Шмидовой и Сердюковой. Смягчение их участи подлежит произвести в пределах ходатайства Особого Присутствия Сената.

Царь перекрестился. Великие князья Ника и Гога последовали примеру отца.

- Особое Присутствие Сената имело ходатайствовать перед нами, - продолжал Александр Александрович, - заменить смертную казнь осужденным Канчеру, Волохову и Горкуну ссылкой в каторжные работы сроком на двадцать лет каждого. Памятуя о милосердии божьем, все-милостивейше повелеваю уменьшить вдвое срок ссылки в каторгу Канчеру, Волохову и Горкуну, то есть на десять лет каждому.

Великий князь Гога шмыгнул носом.

- Это еще не все, - улыбнулся император. - В ходатайстве Особого Присутствия ничего не говорится о смягчении участи осужденных Лукашевича и Новорусского. От вашего имени, дети, и от себя лично мне благоугодно заменить Лукашевичу и Новорусскому смертную казнь через повешение ссылкой в каторжные работы без срока.

Царь взял со стола последнюю бумагу, плотно сжал губы, внимательно посмотрел на сыновей, нахмурился.

- В отношении же осужденных Ульянова, Шевырева, Генералова, Осипанова и Андреюшкина приговор Особого Присутствия Сената оставить без изменения.

Цесаревич Николай Александрович, пристально вглядываясь в лицо отца, пытался уловить и перенять его последнее выражение, сделать это выражение естественным и для своего собственного лица.

- А сейчас, дети, идите в гостиную перед малой приемной, - сказал царь, выходя из-за стола. - Мама ждет вас там. Я буду через несколько минут. Нам будут представлены чины полиции, обезвредившие террористов на Невском проспекте и спасшие всех нас от смерти.

Цесаревич Ника не жалел слов, рассказывая Марии Федоровне о великодушии и милосердии папа при решении участи осужденных. Императрица, слушая сына, величественно кивала головой. Генерал-лейтенант Оржевский, стоя у дверей в малый приемный зал, где томились в ожидании высочайшего выхода агенты охранки, учтиво улыбался.

Вошел царь. Оржевский, щелкнув каблуками, вытянулся у двери.

- О, Александр, - двинулась навстречу мужу Дагмар, - Ника рассказал мне только что о вашем большом сердце. Это прекрасно! Благодарю вас.

Александр Александрович поцеловал жене руку, взглядом поблагодарил старшего сына, повернулся к адъютанту.

- Готово?

- Так точно, Ваше Величество. Ждут.

- Тогда пойдемте. Дети, вы должны быть впереди.

Гога и Ника встали перед родителями. Александр Александрович с поклоном предложил жене руку. Генерал-лейтенант Оржевский торжественно распахнул двери.

Когда царская семья показалась в зале, у подполковника Секеринского дрогнула ляжка. Откинув назад плечи, он резко мотнул головой в сторону дверей, затаил дыхание.

По шеренге агентов прошла дрожь. Все замерли, подавленные величием переживаемой минуты.

Царь с женой и сыновьями остановился в нескольких шагах от Секеринского, потом, освободив руку Дагмар, вышел один вперед, прошел вдоль строя, вглядываясь в лица сыскных и надзирателей. Усы и глаза выстроившихся двигались за императором, как стрелки компаса.

- Здорово, ребята, - тихо сказал Александр Александрович с левого фланга.

- Здравия желаем, Ваше Императорское Величество, - так же тихо, как учили, ответили агенты.

- Подполковник Секеринский, - позвал царь, - подойдите ко мне.

Секеринский вышел из строя, почтительно приблизился к императору.

- Представьте мне чинов полиции, спасших меня и мою семью.

- Вольно, - еле выдохнул подполковник и повел царя вдоль шеренги.

- Агент Шелонков, в службе двенадцать лет, замечаний не имеет.

- Агент Варламов, поведение безупречное, предан престолу и вере.

- Надзиратель Тимофеев, в службе с семьдесят четвертого года, замечаний не имеет.

Царь жал руки агентам, похлопывал по плечу, улыбался. Сыскные таращили на царя глаза, сопели от полноты чувств.

- Агент Свергунов.

- Агент Шевылев.

- Агент Свердзин,

- Надзиратель Борисов.

Царь дошел до конца шеренги, отступил на три шага назад, в пояс поклонился сыскным.

- Спасибо, ребята, что отвели руку злодеев от моей головы.

- Рады стараться, Ваше Императорское Величество!

- За себя спасибо, за жену мою и за детей.

- Рады стараться, Ваше Императорское Величество!

- А теперь, ребята, хочу познакомить вас со своей семьей, которая жива благодаря вам.

Дагмар, Ника и Гога двинулись вдоль шеренги. Императрица жеманно протягивала полицейским два пальца, цесаревич делал твердые рукопожатия, великий князь Гога подавал ладонь вяло и безразлично.

Сыскные не дыша пожимали августейшие руки.

Когда церемония представления кончилась, Александр Александрович кивнул адъютанту и подошел к стоявшему на правом фланге Борисову.

- Хочу наградить вас, ребята, за преданность, за верную службу.

- Рады стараться, Ваше Императорское Величество! - гаркнули сыскные громче, чем надо, в предчувствии царских милостей.

Император брал с большого серебряного подноса, который нес за ним генерал-адъютант Оржевский, медали «За усердие» и лично надевал каждому агенту на шею.