Евгений Анташкевич - Харбин

Со второго этажа послышался девичий голос:

– Кто там, Дора Михайловна?

– Спи, милая, это не по твою душу!

Дверь купе неожиданно открылась, в проёме на широко расставленных ногах, покачиваясь в такт вагону, стоял англичанин. Он коротко глянул на Кэндзи, плюхнулся на диван, секунду посидел, потом уверенным движением взял фляжку, отвинтил крышку и налил виски в крышку и в стакан.

– Ну что, господин голодающий и страдающий, рассказывайте, о какие приключения вы ободрали себе кулак!

Кэндзи понял, что дальше сопротивляться уже невозможно, взял протянутый ему стакан и выпил. Жидкость обожгла губы и упёрлась в горло, горло сжалось ниже кадыка, и виски застряло полупроглоченным.

«Сейчас выплюну или стошню!»

Он выпрямил спину и понял, что если это произойдёт, то прямо на светлые брюки англичанина. В благодарность!

Англичанин как-то весь подобрался, но взгляда не отвёл.

«Надо сидеть так!» – почему-то подумал Кэндзи, продолжая сидеть с прямой спиной, и медленно вдохнул через нос.

Через секунду жидкость прошла, оставив во рту привкус спирта и чего-то жжёного.

Англичанин облегчённо хмыкнул и протянул другой стакан, с остывшим чаем.

– Теперь вот это!

Глаза Кэндзи увлажнились, он переливчато видел соседа, но различал протянутый ему стакан.

– Только медленно, – сказал англичанин. – Не торопитесь! То, что должно было произойти, уже произошло.

Кэндзи растёр кулаками слёзы и глотнул чаю. Чай оказался сладким.

– Ну вот! Теперь минут через пять я смогу закурить, и вы этого даже не почувствуете.

После сладкого чая во рту стало кисло, но по животу начала расходиться необычная приятность.

Глядя на пока ещё молчавшего и крупно моргавшего Кэндзи, Боули разочарованно произнёс:

– Трудно поверить, что человек из цивилизованной страны, в наше время, ни разу не пробовал ничего крепче двадцати пяти градусов.

«А ханжа?» – выскочило в мозгу у Кэндзи, но он сразу откинул эту мысль – ханжа действительно была гадость.

Англичанин снова налил, но, видя напуганный вид попутчика, только сказал:

– Ладно, вам и этого достаточно.

Рассказ Кэндзи занял минут двадцать.

Англичанин слушал почти не перебивая.

Только дважды.

А дом оказался удивительным. Наверное, такого в Харбине больше не было. Он был разделён лестницей на две половины, одна была с русскими девушками, другая с китайскими. Выбирай!

В большом саду стояли шезлонги, навесы и было даже что-то вроде маленького пруда с рыбками.

Кэндзи, но об этом он не стал рассказывать англичанину, намеренно привёз компанию именно сюда. У него была надежда, что он сможет оглядеться и понять, куда мог деваться сотрудник советского генконсульства.

Компания разбрелась по обеим половинам.

– А про наличие лицензии вы не полюбопытствовали?

Кэндзи удивлённо посмотрел на Боули.

Тот разочарованно произнёс:

– Не полюбопытствовали! Понятно.

«Зачем мне было любопытствовать про какую-то лицензию? Я же пришёл туда не за этим. Да и что могло случиться с нами, японцами, в каком-то русско-китайском публичном доме?»

Кэндзи и вправду не понял, зачем ему было любопытствовать про лицензию. Все в городе: хозяева лавок, магазинов, медицинских кабинетов, публичных домов – знали, что с ними будет, если японские военные – что офицеры, что солдаты – пострадают, пользуясь их услугами. С этим было строго!

– Ну так вот! Мы уже заканчивали… – Он замялся, подбирая подходящее слово…

– Своё там пребывание… – подсказал ему англичанин.

– Да! Своё там пребывание, – повторил Кэндзи и заметил, как Боули пододвинул ему стакан и налил себе, – и я вышел посмотреть автобус…

Англичанин удивлённо глянул на собеседника и как бы невзначай выпил. Тут Кэндзи понял, что ляпнул лишнее.

– …Какой-нибудь большой транспорт! Нас же было много!

Он понял, что заврался, и не знал, как выкручиваться из этого положения.

– А что за пирушка у вас такая была? Вас действительно было так много, что потребовался автобус?

Лёгкий small talk оказался для Кэндзи сложным искусством, которым он, оказывается, совсем не владел. Он не рассказал о том, что за повод был для этой пирушки, сколько их было, и многого другого не рассказал, но неожиданно англичанин пришёл ему на помощь:

– И не важно, сколько вас было! Извините! Но как пострадал ваш кулак?

«Вот чёрт! Читает мысли!» Кэндзи собрался было продолжить, но он не мог рассказать и о том, что рядом с ним, когда на него напали китайцы, уже там, на улице, оказался Ёсиро со своей саблей.

– Извините, Майкл, мне надо в туалет!

Англичанин понимающе кивнул:

– Прихватите полотенце, там почему-то нет салфеток!

Кэндзи вышел в коридор; поезд сильно болтало; в открытое окно задувал ветер; надо бы остановиться и немного проветриться, но, если выглянет англичанин и увидит его, ситуация станет неловкой. Покачиваясь и придерживаясь руками за стенки, он пошёл в конец вагона, по дороге увидел расписание с названиями остановок, подошёл, глянул просто из любопытства, посмотрел на часы и похолодел. Через пару десятков минут была остановка, на которой…

Хмель исчез, через секунду он захлопнул за собой дверь туалета и стал плескать в лицо холодной водой.

«Откуда он всё знает? Этот Боков-Боули! Даже про полотенце не забыл!»

Через несколько минут Кэндзи уже был в купе. Рассказ надо было заканчивать, но так, чтобы у соседа уже не возникало вопросов.

– Спасибо, что напомнили про полотенце! – поблагодарил Кэндзи и с видом, будто он не попадал ни в какое неловкое положение из-за своих недомолвок, сказал: – Когда я вышел посмотреть какую-нибудь машину, на меня сзади чуть не упал какой-то пьяный. Я даже не разобрал, кто это был, просто ударил его, и всё. Он там так и остался лежать. Вот и вся история.

Англичанин смотрел на него пристально, явно давая понять, что он наверняка догадывается, что эта история далеко не вся. Он поставил стопку-крышку и стакан рядышком и, балансируя в такт с качающимся вагоном, плеснул в стакан и долго-долго, по капле, до самых краёв лил в стопку.

– За победителя!

Боули сказал это с очевидной издёвкой.

Поезд в это время вкатился на мост, под которым была довольно широкая река, и мимо окон с гулом стали пролетать высокие крестовины стальных ферм.

– Ещё пару минут, и мы прибудем на станцию. – Он достал старый потрёпанный железнодорожный справочник, полистал его и сказал: – По-китайски она раньше называлась Цайцзягоу. – Он замолчал и закрыл дверь купе. – Сейчас полезут с чемоданами, начнут заглядывать, лучше мы закроемся. Вы не против?

Кэндзи сидел, не зная, что ответить. Он как раз был против, потому что на этой станции должны были сесть в вагон и пройти мимо его купе те два пассажира, о которых говорил Асакуса.