Евгений Анташкевич - Харбин

Они вошли в дом Муры, она, не включая свет в тёмном коридоре, повернулась, обняла Сашика и поцеловала, потом скинула туфли и сказала:

– Не включай свет, хорошо? Я пойду поставлю чайник. Пусть так будет, как будто уже ночь.

Сашик прошёл в комнату и сел на диван.

– Да, – прокричала она из кухни, – ты меня спрашивал о каком-то Эдгаре Семёновиче! Вчера так одного назвали с телефона 46–83, а звонили на телефон 98–02.

Ванятка открыл Енисею дверь и вышел из комнаты.

– Что-то срочное? – спросил Степан.

– Я думаю – да!

– Садитесь, переведите дыхание!

– Был звонок, – начал Енисей на ходу, – и названо имя и отчество, Эдгар Семёнович! – Он сел. – Редкое сочетание, я в Харбине таких сочетаний никогда не слышал.

– Действительно, редкое! – В голосе Степана Енисею послышалась радость. – А можно выяснить, где установлены телефоны?

– Наверное, да! Я этим никогда не занимался!

– Я не спрашиваю вас, откуда эта информация, но надо бы постараться!

– Хорошо, завтра утром!

Пять крытых грузовиков встали вдоль обочины Старохарбинского шоссе, у них откинулись пологи и задние борта, и на проезжую часть спрыгнули несколько десятков китайских полицейских.

В голове колонны стоял чёрный «форд», из которого вышли Номура и два офицера жандармерии.

Номура посмотрел на часы:

– Ноль-ноль, ноль пять! Пора! Скажите вашим подчинённым, чтобы смотрели на частоту, на которую настроены радиоприёмники. Их станция работает на частоте…

Офицеры пошли к полицейским, построили их в две колонны и повели на поперечную улицу. Правая колонна шла по правому тротуару, левая – по левому. Около каждой калитки останавливалось по двое полицейских. По сигналу двумя свистками они стали открывать калитки и заходить в сады.

Мура уже готовилась ко сну. Они с Сашиком успели только выпить чай, и Сашик извинился и ушёл. Было обидно, но Мура всё понимала, тем более что скоро всё должно закончиться и они станут жить как нормальные люди, но все же было жалко, что он ушёл. Она включила ночник, проверила шторы, чтобы не было щелей, Сашик напоминал ей об этом каждый раз, «чтобы у полиции не было повода», уселась с ногами на диван и раскрыла книгу.

Она услышала два свистка, они прозвучали далеко, от шоссе, и сразу забыла о них. Полицейские проверки светомаскировки проводились несколько раз в неделю, поэтому и надо было закрывать шторы и проверять из сада, не пропускают ли они свет. Они проверили, когда она провожала Сашика до калитки.

Стук в дверь раздался неожиданно, Мура вздрогнула и машинально прикрыла полами сиреневого халата голые колени. Она секунду сидела, стук повторился, стучали сильно, так соседи не стучат, она встала и пошла открывать. По городу уже несколько недель ходили слухи об облавах и даже арестах, но Муре бояться было нечего.

На пороге стояли двое китайских полицейских, они ничего не сказали, отодвинули её в сторону, прошли в гостиную, потом в кухню и в спальню и увидели там радиоприёмник. Один из полицейских, несмотря на включённый им свет, для верности посветил фонариком – серебристая планочка на круглой шкале настройки отсвечивала на упомянутых Номурой цифрах.

«Боже мой, а ведь Сашик всегда мне об этом напоминал и сам проверял…»

Полицейский позвал другого, указал ему пальцем на шкалу и серебряную планочку, тот вышел на крыльцо и трижды просвистел.

10 августа, пятница

Сашик поднялся, когда на улице было ещё темно, оделся и побежал в Мацзягоу.

Он остановился, не добежав несколько улиц до той, где был дом Муры, и удивился, когда увидел по обеим сторонам Старохарбинского шоссе крытые грузовики, около которых стояли по двое, по трое вооружённых полицейских. Въезды на боковые улицы были перекрыты. Сашик прошёл дальше, но везде было перекрыто, он вернулся и увидел, что в легковом автомобиле, между грузовиками, на переднем сиденье с открытым ртом и запрокинутой головой спит Номура.

«Я туда не попаду, пока они не снимут эту осаду! Надо срочно ехать в город, нужно доложить Степану, и… – Сашик вдруг подумал, – нужен Кэндзи!»

В комнату постучали, Степан потёр кулаками глаза, он только-только проснулся и попросил войти, в дверном проёме появился переводчик.

– Лао Чжан просит вас прийти к нему.

Начальник китайских подпольщиков Лао Чжан, что означало Уважаемый Чжан, вместе со своим братом, которого все звали просто Толстый Чжан, сидели в соседней комнате и курили – Лао Чжан сигару, Толстый Чжан длинную китайскую трубку.

«Фу, начадили, черти косоглазые!» – подумал Степан, когда вошёл.

– Ёси дела, капитана, больсой-больсой, – начал Лао Чжан, и Степан сразу вспомнил своего друга и братку Саньгэ, тот, когда переходил на китайса-матайса, тоже называл его «капитана». – Она переведи!

Степан посмотрел на переводчика:

– Я слушаю!

– Ты знаешь, что японской разведкой в Харбине и во всей Маньчжурии руководит генерал Асакуса!

Степан кивнул.

– Этого Асакусу я давно знаю!

– Вы знакомы?

– Да, это было в двадцать первом году, он тогда совсем молодой был, офицер…

«Интересно, а сколько в двадцать первом было тебе самому?» Степана давно занимал вопрос, сколько лет Лао Чжану, но по его виду это было трудно определить.

– Я тогда тоже был совсем молодой, мне было шестнадцать. Я в семье был второй старший брат и занимался контрабандой, а наш первый старший брат был с красными партизанами, с вашими, с русскими…

Толстый Чжан почтительно покачал головой, выбил трубку и стал набивать её снова.

– А он, – Лао Чжан показал на Толстого Чжана, – четвёртый брат, младший.

Толстый Чжан согласно кивнул.

– Разведка партизан попала к японцам в засаду, была почти вся уничтожена, а мой брат попал в плен. Японцам от него надо было узнать, где находится главный отряд партизан, чтобы его уничтожить. Мой брат ничего им не сказал, и они стали его пытать…

Толстый Чжан смотрел в потолок, пускал тонкие струйки дыма и качал головой.

– Пытали два солдата и их старший – молодой офицер. Остальные ушли, мы наблюдали за ними. Брат не выдержал пытки и умер…

– Эту пытку никто не выдержит… – тихо промолвил Толстый Чжан.

Степан слушал.

– Они пустили ему в живот голодную крысу, и она съела его внутренности…

От удивления Степан откачнулся на стуле. «Как же так? Мне об этом рассказывал отец!» Он напрягся.

– А когда это было? – спросил он.

– Весной двадцать первого года, ближе к лету…

– А где?

– Недалеко от железной дороги Хабаровск – Владивосток, район Гродеково, они вели разведку за передвижением их составов…

– А там, кроме вашего брата, больше никого не было?

– Был один русский, мы его успели спасти!

«Правильно, отец и говорил, что «китайцы хорошие люди»!»