Евгений Анташкевич - Харбин

Когда Степан всё это услышал, то внутренне возликовал: «Живы будем, верну я вам брата!»

Когда всё обсудили, Лао Чжан попросил разрешения обратиться к Степану с вопросом:

– Капитана, спроси больсой капитана, Асакуса – моя?

Степан понял.

– Моя спроси «большой капитана», только когда «большой капитана» прибудет в Харбин. А что ты с ним сделаешь, если он тебе достанется?

– Два рас убей!

Степан не ответил, нужно было сменить тему, и он спросил, удалось ли снять квартиру на Гиринской.

– Да, завтра утром можно туда зайти.

Перед тем как лечь спать, договорились, что по всем намеченным точкам до определённого сигнала, который может поступить в ближайшее время, будут стоять только дежурные смены, а пока что все находятся на базах без особых шевелений.

Асакуса распахнул полы дзюбана – тонкий шёлк нижнего кимоно холодил кожу.

Он всегда любовался, как догорающие угли долго светились мерцающим, переливающимся огнем, и помогал огню, помешивая угли кочергой. Сейчас он отложил её и смотрел, как огонь сам находит путь и гуляет по поверхности углей, и не мешал ему.

Сегодня к полудню пятницы, 10 августа, он получил шифротелеграмму из Мукдена от начальника 2-го отдела Разведывательного управления штаба Квантунской армии, который сообщил, что рядом с императором образовались две партии: одна премьера Судзуки – она была за то, чтобы принять условия Потсдамской конференции. И другая. Ею руководили военный министр Анами и начальники Генеральных штабов армии и флота Умэдзу и Тоёда. Они тоже соглашались принять условия союзников, но только в том случае, если те пообещают сохранить монархию, дадут Японии право разоружиться самой, позволят самим наказать военных преступников, откажутся от оккупации островов и не введут войска в Токио.

На татами рядом с коленями у Асакусы стояли мудрец Фукурокудзю – слева, и леший Тэнгу – справа. Глядя на них, Асакуса только сейчас увидел, что между ними как раз поместился бы его короткий меч – вакидзаси. Он взял Фукурокудзю и Тэнгу в руки.

«Кто из вас кто? Ты, Фукурокудзю, – премьер Судзуки, а ты, Тэнгу, – министр Анами или наоборот?»

Ещё в шифровке было сказано, что относительно Дяди Асакуса может принять любое самостоятельное решение.

Сорокин и Юшков сыграли уже четвёртую партию.

В дверях гостиной босиком, в исподнем появился заспанный повар-охранник:

– Ну что вы, ваша милость, так надымили, продохнуть нельзя…

Юшков встал и молча подошёл к охраннику:

– Проветришь! Тоже мне «милость» нашёл, что я, барин? – и перед его носом громко захлопнул дверь.

Он вернулся к доске и сделал ход, – эту партию он выигрывал, – глянул на Сорокина и задумчиво произнёс:

– Вот! Видите? Надо снотворное-то!

– Охранник прав, если бы мы так не дымили, он бы не проснулся.

– А и надо, чтобы не проснулся. Если вы сейчас ошибётесь, я поставлю вам мат!

Сорокин смотрел на доску.

«Мат, говорите, ваша милость? Мат, значит!» Он уже видел, что какой бы ход он ни сделал – партия проиграна, поэтому, чтобы не терять лицо, этому он научился у китайцев, он положил короля.

– Ну вот, друг мой, ваше – правильное решение! – Юшков смотрел на выигранную партию и потирал руки. – Всегда бы так!

Он сходил на кухню и принёс графин с водкой, овощи и холодное мясо.

– Ну вы, как обычно, не будете… – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Юшков.

Сорокин распрямил спину, в это время зазвонил телефон, и Юшков схватил трубку.

– Алло! Слушаю вас! Передать трубку? Сейчас, да, он на месте… – Юшков обратился к Сорокину: – Это вас!

Сорокин вопросительно посмотрел на Юшкова, Юшков пальцами растянул уголки глаз и стал хромать на одну ногу.

Сорокин встал и подошёл к телефону:

– Слушаю… хорошо… понял!

– Что? Чего он хочет?

– Нам с вами придётся переехать… идите одевайтесь и собирайте вещи.

– Все?

– А у вас их много?

– Нет, но есть и зимнее и летнее…

– Зимнее не надо, там тепло.

Юшков пожал плечами и пошёл в свою спальню, самую дальнюю комнату. Сорокин зашёл в кухню, поднял ничего не понимающего охранника, ударил его одетым в кастет кулаком, открыл люк подпола и свалил тело вниз.

– Что вы там шумите? Что там у вас падает?

– Ничего, не обращайте внимания.

Вчера, когда Асакуса и Сорокин остались в кабинете вдвоём, Асакуса сказал, что не исключено, что Юшкова необходимо будет ликвидировать. Сначала Сорокин хотел возразить, мол, почему эта сомнительная честь выпадает именно ему, но почему-то – сразу он не понял почему – не стал. Потом всю ночь и сегодня весь день, пока ждал сменить капитана Коити, думал, вернее, чувствовал, что для него в этом предложении есть какая-то польза. Сейчас он понял – какая.

Только что по телефону Асакуса дал ему команду – ликвидировать.

Он закрыл дверь в кухню, чтобы Юшков не обнаружил пропажи охранника и не начал тревожиться раньше времени и осложнять дело.

Сегодня Сорокин несколько раз заходил на «кукушку» и спрашивал о Мироныче, но все с удивлением говорили, что «старик так и не объявился». Сорокин всё больше уверялся в том, что Мироныч у тех, кто наблюдал за особняком с чердака. Кто это? Хотя это был уже почти не вопрос! Юшков не нужен китайским подпольщикам, они толком, скорее всего, даже не догадываются о его роли и значимости для японской разведки. Он был нужен советской контрразведке, поэтому если кто и захватил Мироныча, так это были «ребята оттуда», а базируются они у китайцев, в этом Сорокин не сомневался. Когда в Харбин войдут советские войска и поведут Мироныча по городу как опознавателя, вот тут он, Сорокин, и предъявит им Юшкова. Конечно, можно попытаться прорваться с Юшковым на юг, как тот и просил, но что с ним там делать? Кому он там нужен? Значит, он нужен здесь! А кроме этого, – на самом деле это было главное, – на юг ещё надо прорваться.

Когда он это понял, то сделал следующее: он снял все посты вокруг особняка, перевёл их на центральные перекрестки Нового города и Пристани, убрал всех с подступов к Фуцзядяню и поставил несколько человек возле жандармерии. Кроме того, его очень интересовало, где находятся атаман Лычёв и Дора Михайловна. Как бы там что ни выходило, а их «благодарность» может оказаться нелишней. К концу дня посты донесли, что Дора Михайловна вошла в жандармерию, провела там полчаса и вышла без портфеля, с которым вошла.

А Юшков ему нужен здесь, но не в особняке!

– Вы готовы? – крикнул Сорокин.

– Да, – сказал Юшков и вышел из своей комнаты с большим чемоданом.

Сорокин увидел чемодан и присвистнул. Юшков пожал плечами:

– Мы поедем далеко, могут понадобиться средства, я же старый еврей, не могу же я полагаться на ваши суточные!