Евгений Анташкевич - Харбин

– Что за позиция?

– Просто жить! Бог дал жизнь, и в этом заключается главный смысл жизни – просто жить!

– Это известная персона?

– В Харбине – достаточно! Это полковник барон фон Адельберг!

– Незнаком!

– Думаю – он на это не в обиде! Кто только к нему не приходил! Сам Нечаев предлагал ему возглавить его штаб! Я тогда как раз сменил майора Штина, командира юнкерской роты. Сначала ранило Нечаева, потом погиб Штин. Командиром роты я был недолго и только номинально, потом меня, как артиллериста, откомандировали на постройку бронепоездов, и командиром стал Николаев… Так я даже переживал, очень хотелось, чтобы Александр Петрович занял место начальника штаба и сменил этого мямлю Тихобразова из банды Меркулова-Милофу. Тот только пёкся о деньгах для своей мотовки Шурочки, а всё остальное – шло бы оно прахом. И врали все как зелёная лошадь!

– А что же не попросили, если были знакомы?

– Мы расстались с полковником Адельбергом в феврале двадцатого, когда чехи арестовали наш эшелон, под Иркутском, – и больше не виделись. Точнее, он меня не видел. Я-то его встречал в городе, и его, и его красавицу жену, и сынишку…

– Почему не подошли?

– Почему не подошёл? Неудобно было, знаете ли! Фунты леди Энн быстро кончились, и я ночлежничал в китайском Фуцзядяне, поэтому вид имел неприглядный…

– Тогда понятно!

Сашик весь замер, пытаясь в наступившей паузе осознать только что услышанное, но не успел, потому что Михаил Капитонович продолжал:

– Хотя относительно борьбы с большевиками вы правы, по крайней мере большевики с нами точно продолжали бороться, но уже не только находясь советниками у Чан Кайши или у генерала Фэн Юйсяна. Они всячески старались разложить нашу Русскую группу. Это тоже было продолжение гражданской войны – между нами русскими, не между победившими большевиками и нами, а между нами и нами. Непонятно? Поясню! Некоторые из наших, я даже не ставлю этого в кавычки, пошли воевать к тому же Фэн Юйсяну, воевавшему, как говорили, на коммунистические деньги, но, по-моему, врут, скорее всего, чтобы заработать себе прощение у большевиков, или, как те это называли, «амнистию», и вернуться в Россию. И уверяю вас, мы не раз стреляли друг в друга, только щель в прицеле узкая и лиц часто не разобрать…

– Вы сказали «амнистия», обещание «амнистии». Но амнистия – это когда прощают признанного виновным по суду! Разве был суд? Кого же тогда обещали амнистировать? – спросил Родзаевский.

– Браво, вы заговорили как юрист! Похвально! А если по существу, то получается… получается, что белые – виноваты. Не перед красными, – а, вероятно, перед народом. Здесь у меня, правда, пока ещё имеются большие сомнения: белые виноваты перед русским народом, который восстал против них, а красные при этом являются выразителями воли этого народа!..

– Не слишком ли сложная конструкция и отчасти надуманная, с присвоением себе красными неестественных и никем не вручённых полномочий?

– Может быть, может быть! Но пойдите и исправьте положение…

– Как бы там ни было, я считаю предателями тех, кто служил в войсках красных китайских генералов.

– Вы рассуждаете логично, Константин Владимирович, но… – Михаил Капитонович на несколько секунд задумался, – я для того, чтобы не терять ориентиров и не впадать в самообман, – сейчас-то жизнь хорошая, а плохое быстро забывается, – ношу при себе один документ, как напоминание, – эдакую весточку оттуда. Посмотрите, думаю, вам будет любопытно!

Сашик услышал, как зашуршала разворачиваемая в руках бумага.

– Это?

– Да! Читайте, можете вслух, и мне дадите лишний раз насладиться!

Родзаевский начал читать, он читал тихо, но Сашик разобрал всё до последнего слова.

– «Воззвание!»: «Солдаты! В городе Кайфын при 2-й армии спешным порядком формируется отряд из русских бойцов. Командиром его назначен генерал Гуджон. В отряд принимаются русские, знающие военное дело, без различия политических убеждений. Поступающим в отряд будут предъявляться требования: не пить, не употреблять наркотиков, не грабить и самим предупредительно относиться к мирному китайскому населению. В свою очередь, отряд обеспечивает более высокое жалованье, чем в бригаде Нечаева. Отряд формируется по европейскому образцу, как с технической стороны, так и в части отношения к бойцам: никакого мордобойства, ни палочной системы наказаний, что широко применяется в бригаде Нечаева. Увольнение из отряда – в любое время по желанию бойца.

Солдаты! Уходите из бригады постоянно пьянствующего, грабящего и избивающего вас извозчика Нечаева. Уходите с оружием и без оружия, в одиночку и группами…» Дальше понятно, – сказал Родзаевский, и Сашик услышал, как он свернул прочитанную бумагу. – И как – уходили? Набрали отряд?

– Немного, но набрали, и, я же говорю, мы друг в друга, скорее всего, стреляли! А это и было, и есть – продолжение гражданской войны!

– Где же тогда выход?

– Выход? А нет никакого выхода! Мы в трубе человеческой истории! Обезьяна с палкой в руках влезла в эту трубу и до сих пор по ней ползёт, только эта обезьяна сбросила с себя шерсть, изобрела ажурные чулки, галстук и пистолет…

– Ваша логика мне ясна! А как же Бог?

– Вы веруете?

– Я – да! И мои соратники тоже, без этого мы в партию не принимаем!

– Понятно! – сказал Михаил Капитонович, и Сашику послышалось, что в его голосе появились неуверенные нотки.

«Что это он?» – подумал Сашик.

– Вот! – с сожалением в голосе произнёс Михаил Капитонович. – Ещё день не начался, а фляжечка уже почти пуста. Но это ладно! Если вам не нравится версия господина Дарвина, извольте! Адам и Ева вкусили от древа познания и в тот же момент осознали себя в этой трубе. И не важно, кто кого в эту трубу завёл: может быть, Ева Адама, а может быть, наоборот. Вопрос – кто больше перед этим откусил оттого самого плода? Не исключаю, что Адам, мужчины, как известно, доверчивы и менее осмотрительны! Извините, я отвлёкся! А в итоге мы до сих пор бредём по этой трубе, а выход, если не завалит, – где-то впереди…

– А…

– А русские впередее всех! У нас такая харизма – быть впереди всех и всё испытывать на своей шкуре. И каждый из нас – впереди каждого из нас!

– Я не совсем вас понимаю!

– Это не страшно! То, что я говорю, может быть полным бредом, однако мы в нашей борьбе за Россию не смогли объединиться под одним человеком и даже под одним флагом! И Деникин этого не смог, и даже Колчак. Адмирал в смысле политического организатора оказался пустышкой. Его объегорили по предмету политической интриги, а во главу Белого движения лезли монархисты, кадеты, эсеры, меньшевики, сибирские областники, и кто только не лез!

– Здесь вы правы! – задумчиво сказал Родзаевский. – А большевики смогли объединиться, потому что во главе их были иудо-масоны…