Коре Холт - Морской герой

Семнадцать раз посещает он крепость.

Но одна мысль жжет его душу: «Когда-нибудь тебя разоблачат?..»

С ним приключаются удивительные вещи.

Вот один случай.

В светлую летнюю ночь он засыпает под деревом. Проснувшись, видит сидящего рядом старика с кремнёвкой.

— Я колебался, — говорит старик, — но прозрел умом, что тебя следует пощадить.

Кивает, прощаясь, и уходит.

Другой случай.

По дорогам и тропам рыскают патрули, как шведские, так и норвежские. Попади к ним в руки коробейник, могут обыскать и расстрелять, коли обнаружат письма. Тут к нему подходит молодая женщина.

— Ты слепой, — говорит она. — Я провожу тебя.

Слепой так слепой, он поминутно спотыкается, и ей приходится поддерживать его. По пути встречаются норвежские солдаты, некоторые узнают ее и называют по имени — Улауг. Когда же наступает ночь, к нему возвращается зрение, он присматривается к ней — и молодеет, хочет ею овладеть.

— Я помолвлёна, — говорит она.

— Тогда прошу прощения, — отвечает он.

Она и дальше ведет его. Он снова слепой.

Сегодня вечером они встречаются у крепостных ворот.

В это время появляются вражеские солдаты.

Всех троих впускают в крепость, и комендант торопится распечатать над паром письма, которые доверены лазутчику Халфварду Брюнхильдссону Кустеру. Из писем следует, что к заливу Дюнекилен идут шведские транспортные суда с пушками для штурма Фредрикстена.

В тот же вечер в совещательной комнате крепости Фредрикстен стояли двое: комендант крепости Якоб Брюн и капитан ополчения Педер Колбьёрнсен. Комната маленькая, на стенах — карты, в середине — тяжелый дубовый стол, окруженный стульями. Голос коменданта прерывался; капитан говорил нарочито медленно, с расстановкой, сдерживая возбуждение. Каждую секунду любой из них мог сорваться — и чья-то рука метнется к сабельному эфесу, и вбежит встревоженный адъютант, чтобы разнять.

За открытым окошком светился теплый летний вечер. Слышно было, как на крепостных валах пасутся лошади. Два жеребенка затеяли скачки, на подоконник опустилась ласточка. Не обращая внимания на возбужденные голоса, она издала несколько низких трелей, потом взмыла в воздух и пропала.

Комендант крепости говорил:

— Мы атаковали противника и отбили лошадей! При этом один наш солдат был ранен и затем скончался. Только искусству моих офицеров обязаны мы тем, что отряд вернулся в крепость без больших потерь. Не подлежит сомнению, что по законам и обычаям военного времени лошади теперь принадлежат армии. Не будь нашей вылазки, враг сейчас был бы гораздо лучше обеспечен тяглом, что было бы во вред не только Фредрикстенской крепости, но и гражданам города.

Капитан ополчения Колбьёрнсен отвечал медленно, с твердой решимостью:

— Господин комендант совершенно забывает, что лошади первоначально принадлежали окрестным хуторянам и гражданам нашего города! Когда шведы украли лошадей, они лишний раз проявили себя как воры. Оставить себе краденое, пусть даже отнятое у шведов, все равно что стать в один ряд с врагом.

Комендант крепости набычился и сделал шаг вперед, но в последний миг подавил желание схватить капитана за отвороты мундира и встряхнуть его, словно обыкновенного рядового солдата. Секунду они постояли так, дыша друг другу в лицо. Затем капитан повернулся к двери, но подумал, что это может быть воспринято как бегство, шагнул обратно, щелкнул каблуками и сказал:

— Я настаиваю на своих словах. Оставить себе лошадей — все равно что стать в один ряд с врагом.

Комендант поворачивается и быстро подходит к книжной полке у стены. Выбирает два-три кодекса, листает их, не находит искомого, сердито захлопывает книги и кричит фальцетом:

— Вы обвиняете меня в том, что морально я стою в одном ряду с врагом! Я считаю это личным оскорблением! И доложу об этом его величеству!

— Может быть, вы заодно доложите, что отказываетесь защищать город? Отвести за крепостные стены всех солдат — значит отдать Фредриксхалд на милость шведского короля Карла. Ополчение и все мои добровольцы будут сражаться с великой отвагой, чтобы защитить свой город и свои дома. Но что они могут противопоставить искушенному в воинском деле шведскому войску? Мы будем вынуждены предать город огню, чтобы изгнать врага. Там внизу наши дома, наши близкие, наше имущество. А потому мы требуем, чтобы комендант набрался смелости встретить противника на улицах и площадях, вытеснить его из города и заставить принять рукопашный бой!..

Комендант берет себя в руки, подходит к стене и показывает на карту.

— Вот крепость Фредрикстен. Вот здесь мною отмечены места сосредоточения шведских отрядов. Тут, в усадьбе Торпум, расположился король Карл со своими главными силами. Его цель — завоевать нашу страну. Он не сможет этого сделать, пока Фредрикстен остается в руках норвежцев. Предайте огню город и весь прилегающий край, пусть горят хутора, пусть наши доблестные горожане идут навстречу кончине, которая всем нам уготована всевышним! Моя задача — удержать крепость, удержать любой ценой. Отстояв ее, я отстою всю страну!

Пот течет градом по холодному округлому лицу коменданта Фредрикстенской крепости. Он ищет носовой платок, не находит, подбегает к колокольчику, которым вызывает адъютанта. Останавливается и сердито смотрит на капитана.

Капитан ополчения Педер Колбьёрнсен тяжело вздыхает. Говорит:

— Я понимаю вас, господин комендант. У вас отнюдь не легкая задача. У меня тоже.

И снова внезапный прилив досады, лицо загорается гневом, отчаяние при мысли, что город почти беззащитен, готово сокрушить его. Он подходит к карте и показывает.

— А если вы, господин комендант, совершите вылазку в сторону Свинесюнда, пошлете туда несколько лучших своих отрядов при поддержке ополчения? Тогда мы сможем направить быстрый парусник в Копенгаген. Я глубоко убежден, что такой человек, как Гроза Каттегата — ему теперь присвоена фамилия Турденшолд, — тотчас снимется с якоря и войдет в наш фьорд.

Капитан хорошо знает, что слова его могут подлить масла в огонь. Комендант Ханс Якоб Брюн не из тех, кто преисполнен восхищения выскочкой на «Белом Орле». Вечерами за чаркой вина он и его офицеры наперебой выражают свое возмущение тем, какими преимуществами пользуется флот, когда речь идет о снаряжении, оружии и боеприпасах, тогда как наземным войскам и крепостной артиллерии достается самая малость. И вообще: с чего это он так быстро продвигается по службе, с какой стати именно о нем столько толкуют в народе и женщины с горящими глазами поют о Турденшолде?

Комендант осаживает капитана Колбьёрнсена:

— Предпочитаю обсуждать мои стратегические планы со своими офицерами, а не с капитаном ополчения!..