Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

В апреле 1925 года открылась XIV партийная конференция. Меня избрали на неё от Юзовской парторганизации, всего было избрано несколько делегатов. Я возглавлял районную партийную организацию, по количеству членов партии она занимала шестое или седьмое место в регионе. Поэтому меня избрали с совещательным голосом.

Украинской организации на конференции было отведено центральное место в зале. Слева от нас сидела Московская делегация, а справа располагалась Ленинградская. Мы занимали центр зала, а у Юзовской делегации были первые места. Вообще пролетарскому Донбассу принадлежало боевое положение в партийной организации Украины. Секретарем ЦК КП(б)Украины являлся тогда Каганович, председателем Совнаркома Чубарь, Григорий Иванович Петровский был председателем ВУЦИК, Скрыпник - членом Политбюро; Шлихтер тоже занимал видное положение в партийной жизни Украины. Все выходцы из Донбасса. На меня работа конференции произвела исключительно сильное впечатление…

Хрущёв совершенно по-мальчишески покраснел, вспоминая приятные моменты и продолжил:

- Я увидел руководителей государства и партии. Они были тут же, близко. Обитали мы тогда в Каретном ряду. Жили довольно просто, нары там были, и мы, как говорится, в покат на них спали. Я помню, что тогда Постышев, кажется, секретарь Харьковской парторганизации, приехал с женой и спал вместе с нами. Рядом отдыхала его жена…

Это вызывало шутки в отношении Постышева, мы тогда были все молоды. Постышев пользовался уважением в партийной организации, и моим в том числе.

Я рано вставал и пешком шёл в Кремль, чтобы прийти раньше других делегатов и занять выгодное место. Каждая делегация имела отведенные ей места, а уж внутри делегации каждый делегат занимал то место, которое было свободно. Вот я и хотел сохранить за собой место перед трибуной… Поэтому надо было вставать пораньше и бежать туда без завтрака. Однажды я вышел и сел на трамвай, не зная маршрутных номеров, а он оказывается, не туда шёл, куда мне нужно, и завёз неизвестно куда. Тогда я отказался от услуг транспорта и стал ходить пешком, но зато приметил короткий путь, как добраться безошибочно в Кремль.

- Потом это умение тебе сильно пригодилось. – Вставил Власик. - Так ведь?

- Во всех смыслах…

Никита Сергеевич довольно потёр друг о друга крепкие рабочие ладони. Даже несколько десятилетий руководящей работы не смогли облагородить их.

- В конце начали делегации фотографироваться. На конференции выделялся Сталин. Он был признан первой персоной партии рядовыми и руководителями партийных организаций. Руководитель нашей областной партийной организации Моисеенко обратился к нему с просьбой вместе сфотографироваться. Нам сообщили о его согласии , когда выпадет такая возможность. Наконец, в одном из перерывов нам сказали, чтобы мы собрались в Екатерининском зале, там будем фотографироваться всей делегацией. Мы все, конечно, собрались, пришел Иосиф Виссарионович. Принялись шумно рассаживаться, Сталин сел, как мы его и просили, посередине.

- А куда же ещё?

- Почему я об этом фотографировании вспоминаю? Фотограф долго возился у своего аппарата. Это был Петров, крупный специалист своего дела, много лет, работавший в Кремле. Его знали все партийные работники, которые бывали на съездах и на конференциях. Петров как фотограф начал указывать, как кому нужно голову повернуть, куда кому смотреть. Вдруг последовала реплика Сталина:

- «Товарищ Петров командовать любит, а у нас командовать нельзя, нельзя командовать!»

- Ох, не любит он, когда им управляют, – подтвердил знающий Сталина лучше всех охранник. - Сразу из себя выходит…

Хрущёв согласился с наблюдениями товарища и продолжил рассказывать:

- Этот инцидент на меня и моих друзей произвёл хорошее впечатление. Потом, во время работы конференции, выступление Сталина, его реплики тоже говорили в его пользу. Я всё больше и больше проникался глубоким уважением к легендарной личности вождя партии.

Помню, как делегат Римский потом обратился к Иосифу Виссарионовичу:

- « Товарищ Сталин, мы вот из бывшей Юзовки, которая переименована и носит Ваше имя. Поэтому мы просим, чтобы Вы письмо написали юзовским, вернее Сталинским рабочим. Это произвело бы хорошее впечатление на население нашего округа.

- Я не помещик, а рабочие заводов и шахт не мои крепостные. - Сталин резко ответил ему. -Ничего писать не буду и не люблю, когда так делают другие…»

Генерал Власик впервые за время рассказа пошевелился. Он отщипнул от красивой грозди виноградинку и с гордостью произнёс:

- Да! Товарищ Сталин такой.

- Товарищ Каганович ко мне тоже очень хорошо относился. – Хрущёв начал говорить быстрее. - Мы с ним познакомились буквально в первые дни Февральской революции. Он тоже работал в Юзовке и выступал на первом же митинге, который проводили там, а я на нём присутствовал. Я участвовал в митинге как представитель рабочих депутатов Рутченковских копей на первом совещании в Бахмуте , богатом уездном городе. Потом вторично, через неделю-две, мы собрались в Юзовке, там же был Каганович. Он прибыл от Юзовской организации и довольно активно вёл себя на этих совещаниях. Тогда он носил фамилию Кошерович и вскоре предложил мне переехать в Киев. Проработал я в Киеве весь 1928 год, а мне уже стукнуло 35 лет. Это был последний год, когда я мог ещё думать о поступлении в высшее учебное заведение, а я окончил только рабфак, и меня всё время тянуло получить высшее образование. Поэтому я стал добиваться посылки меня на учёбу, писал в ЦК. Это, собственно говоря, и предрешило мою дальнейшую судьбу как партийного работника. Как позже я узнал, она была предрешена в основном тем, что в Промышленной академии со мной вместе училась Надя Аллилуева, жена Сталина.

Как только Хрущёв назвал имя второй жены руководителя страны, Власик вышел из состояния задумчивой расслабленности.

- Прекрасная была женщина! – оживился он. - Красивая и добрая…

Никита Сергеевич выразил на широком, народном лице полную поддержку предыдущего высказывания и сказал:

- Так началась моя деятельность партийного работника. Вскоре я был избран в Бауманский районный партийный комитет. Это произошло в январе 1931 года. Посещение домашних обедов у Сталина казалось мне особенно приятным, ведь нас встречала Надежда. Она была принципиальным, партийным человеком и в то же время чуткой и хлебосольной хозяйкой. Я очень сожалел, когда она умерла. Накануне ее кончины проходили октябрьские торжества...

- Точно! – вспомнил воспрянувший духом Власик. - Шла демонстрация, и мы стояли возле Мавзолея Ленина в группе актива. Аллилуева была рядом с тобой, мы разговаривали втроём. Было прохладно, и Сталин стоял на Мавзолее в короткой шинели. Крючки у него были расстёгнуты и полы распахнулись. Дул ветер, Аллилуева глянула наверх и говорит: