Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

- Лады...

Григорий достал из внутреннего кармана шинели свои бумаги и молча, отдал. Кошевой повертел их в заскорузлых, неловких пальцах, примерился. Попросил жену принести большую иголку-цыганку. Та удивилась, но без слов выполнила просьбу мужа. Пересев поближе к окну тот принялся за непривычную работу.

- Видел однажды, как писарь штаба приказ переделывал, чтобы не переписывать. – Михаил острым концом иглы подчищал написанное ранее.- Теперь порядок...

- Мишенька, родной!

Он вернулся к столу и взяв из рук спешно дописавшего письмо Григория перо, с надломленной деревянной ручкой. На удивление быстро пририсовав недостающую палочку, он удовлетворённо подул на бумагу и протянул её Мелехову. Тот удивлённо посмотрел на переделанные документы и восхитился:

- Ловко! – Григорий для чего-то перевернул бумажку. - Чуть подчистил закорючку, пририсовал спереди чёрточку и готово…

- Знай наших!

Он до конца не мог поверить, что Михаил решился помочь ему, да ещё таким необычным способом.

- Григорий Шелехов! – недоверчиво прочитал по слогам, стараясь привыкнуть к новому имени.

- Кто это? – не поняла Дуняшка.

- Твой братец! – довольный окончанием операции засмеялся Михаил.- Я когда председательствовал в хуторном Совете, поставил на паре чистых листов печать. Думаю, мало ли чего… А оно вишь, сгодилось! Раз и появился новый человек.

Сестра новорождённого понимающе вскрикнула, прижала ко рту сложенные руки. Потом с благодарностью обняла улыбающегося мужа и призналась:

- Какой ты у меня… Как ловко ты это придумал!

- Только никому ни слова! – Кошевой мигом посуровел. - Понимать должны, чем мне это грозит…Завтра на ночь собери ему харчей на дорогу.

- Всё сделаю Мишенька…

- Пойдёшь пеши до Миллерово, оттуда по железной дороге доберёшься до Юзовки. Там у меня корешок проживает, он служил в нашей части комиссаром на Царицынском фронте. Найдёшь его, адрес напишу... перекажешь привет от меня. Он тебе поможет…

Мелехов или вернее отныне Григорий Шелехов, механически кивал головой и понемногу привыкал к перспективе новой жизни. Помолчав, он тихо выдавил из себя:

- Спасибо Михаил, – он не знал, как отблагодарить родственника. - Как же только быть с Мишаткой?

- Устроишься, потом заберёшь…- казалось, у Кошевого продуманы ответы на все вопросы. - Только помни, о чём я тебе сказал. Если что помоги…

- Конечно, о чём речь! – поспешно успокоил Григорий. - Век буду помнить…

- Связь будем держать через моего знакомца. – Продолжил невозмутимый Михаил. - И хватит об этом… Давайте вечерять.

Обрадованная удачным завершением дела Дуняшка быстро собрала на стол. Мужчины неторопливо выпили припасённую бутылочку самогонки, закусили яешней из десяти яиц на сале и напоследок закурили. Говорить больше было не о чём и Григорий, посадив рядом с собой сынишку, задумчиво слушал его бесхитростную трескотню.

- За всё треба платить. - Он внимательно смотрел на него, словно хотел впитать в себя узнаваемые, родные черты. - Сызнова предстоит дальняя дорога и один Бог знает, когда мы снова увидимся...

В апреле 1920 года постановлением ВЦИК Советской республики впервые создавалась обширная Донецкая губерния. В её состав вошли Бахмутский, Мариупольский и Славяногорский уезды Катеринославской губернии. Старобельский, часть Изюмского и Купянского уездов Харьковской губернии. Таганрогский, часть Донецкого и Донского округов области Войска Донского. Появившееся в разгар гражданской войны территориальное образование изначально казалось крайне недолговечным и искусственным. Действительно, что могло объединить столь разнородные местности и различные людские интересы?

Соль богатейших Бахмутских солеварен и купеческую хитрость юга Слабожанщины. Мариупольских прирождённых рыбаков, приросших к берегам Азовского моря и свободолюбивых сынов Донских степей. Ответ на непростой вопрос, оказался лежащим на поверхности, вернее под нею.

Уголь и металл! Именно они сумели соединить, сплести, спаять интересы тысяч людей. Причём настолько крепко, что в некогда Диком поле за короткое время вырос, возмужал и расцвёл индустриальный Донбасс.

Донецк, будущая столица шахтёрского края, через три года после создания одноимённой губернии, представлял собой несколько разрозненных и зачуханных рабочих посёлков. Они сладострастно прижимались к нескольким мелким, примитивным шахтам и одному крупному металлургическому заводу, основанному валлийцем Джоном Хьюзом…

До ближайшей железнодорожной станции Миллерово Григорий добирался пешком и на попутных подводах. Бог миловал и рыскавшие по степи патрули красноармейцев не заинтересовались одетым в старый зипун странником. Дорога оказалась долгой и трудной.

- Вот раньше бывало, мог за день до сотни вёрст отмахать на коне, - с горечью думал он. – А нынче тащусь как старый вол.

Когда вечерело, Григорий унижено просил осторожных, приученных за войну ко всякому, жителей верхнедонских станиц, пустить переночевать. Соглашались они, естественно, неохотно. Путник не обижался на отказы. Слишком часто проходили здесь войска, и сам он в прошлом неоднократно беззастенчиво пользовался имуществом жителей.

- Пустите Христа ради! – заучено пробормотал он на третий день пути, когда медленно открылась перекошенная дверь, крайней хаты придорожного хутора. - Я спокойный, не больной, рано утром уйду…

- Входи, раз пришёл. – Молодой женский голос выдал разочарование хозяйки. - Не того ждала…

Григорий быстро, пока казачка посторонилась и не передумала, прошёл в темноту сеней. Низкая горница освещалась коптящей, самодельной керосиновой лампой. Он быстро снял мокрую верхнюю одежду и бросил её на жаркую лежанку печи. Только после этого посмотрел на стоящую посреди комнаты ладную молодицу.

- О, Зовутка! – удивился он, узнав мимолётную знакомую. - Да уж, встреча…

- А, дяденька! – отозвалась весёлая солдатка. - Довелось же сызнова встретиться.

За прошедший со дня прошлой встречи год, она заметно пополнела, обабилась, но не утратила природной живости и привлекательности. Не прекращавшийся поиск женского счастья отразился на её лице дополнительными морщинками.

- Спаси Христос! – Григорий поздоровался со зло зыркнувшей пожилой женщиной, вероятно свекровью хозяйки. Та ничего не ответив ушла на другую половину.

- Ты не обижайся, - усмехнувшись, сообщила знакомая. – У неё сына зарубили красные.

- А я тута при чём?

- Так ты жив и в красноармейской форме…

Она оценивающим взглядом рассматривала фигуру покорно стоящего мужчины и сказала:

- А ты всё такой же бирюк!

- Какой есть…

- Ладно, проходи.