Борис Тумасов - Покуда есть Россия

— Восточный кризис, — сказал Бисмарк, — позволит нам поссорить русского медведя с британским львом и австрийскими музыкантами, лишив Францию её коронованных заступников. Мы поставим легкомысленных французов в положение дипломатической изоляции.

— А если русский медведь заломает габсбургских музыкантов? — спросил Вильгельм.

— Я сплю, а мне снится треск костей сцепившихся в схватке льва и медведя.

— Британия не забывает: Россия, покорив Среднюю Азию, закрыла англичанам дорогу в Хиву и Бухару, Самарканд и Коканд. Русский солдат штыком коснулся британской жемчужины — Индии.

— О, английский лев зубаст. И не приди русские в среднюю Азию, кто знает, не вонзил бы в неё зубы британский хищник? Однако мы не должны забывать, что габсбургские музыканты и немецкие бюргеры говорят на одном и том же языке… Итак, когда зазвенят русские сабли и турецкие ятаганы, мы склоним императора Александра и его хитрого лиса Горчакова закрыть глаза на Эльзас и Лотарингию. Только при этом мы согласимся на господство русских в Бессарабии, австрийцев в Боснии, а чопорных англичан принудим греть свои бока в песках Египта…

Изучив проект Горчакова, в котором он предлагал созвать европейскую конференцию, Бисмарк отправил в Петербург фельдмаршала Мантейфеля с письмом кайзера. Рассыпаясь в благодарностях за поддержку Германии в 1870 и 1871 годах, Вильгельм писал Александру II, что в отношении России его политика будет покоиться на памяти о тех днях.

Русский царь, однако, оказался не прост. Ответно он предупредил Вильгельма, что «…несмотря на всё желание поддержать в восточном вопросе согласие держав… он может оказаться вынужденным занять особую и сепаратную позицию».

При этом Александр чётко спрашивал: может ли Россия рассчитывать на помощь Германии?

Вопрос был подобен удару бича. Вопреки дипломатической этике Бисмарк промолчал. И тогда Александр обратился к военному уполномоченному германского императора в Петербурге генералу Вердену за официальным ответом. Верден немедленно запросил Берлин.

Дальнейшая игра в молчанку сделалась невозможной. В октябре 1876 года германский посол в Петербурге Швейниц получил предписание канцлера передать русскому правительству ответ, таивший многозначные политические последствия. Бисмарк писал: «…мы сначала сделаем попытку убедить Австрию в случае русско-турецкой войны поддерживать с Россией мир… Если, несмотря на наши старания, мы не сможем предотвратить разрыв между Россией и Австрией, и тогда у Германии ещё не будет оснований выйти из состояния нейтралитета. Но нельзя наперёд утверждать, что такая война, особенно если в ней примут участие Италия и Франция, не приведёт к последствиям, которые заставят нас выступить на защиту наших собственных интересов. Счастье может изменить русскому оружию перед лицом коалиции всей остальной Европы, и мощь России будет серьёзно и длительно поколеблена, это, естественно, не может отвечать нашим интересам. Но столь же глубоко будут задеты интересы Германии, если возникнет угроза австрийской монархии: её положению европейской державы или её независимости. Это приведёт к исчезновению одного из факторов, на которых основывается европейское равновесие».

Ответ, достойный Бисмарка: категоричный и угрожающий — Германия поддержит империю Габсбургов.

В беседе с Горчаковым, на которой присутствовал Жомини, Швейниц доверительно заявил: рейхсканцлер Бисмарк согласится на активную поддержку России при условии, если та даст Германии гарантии на владение французскими провинциями — Эльзасом и Лотарингией.

Горчаков не скрывал разочарования:

— Мы ждали от вас иного, а вы привезли нам то, о чём нам давно известно.

И переглянулся с Жомини.

Беседа заводила их в откровенно дипломатические дебри.

— Русские гарантии в отношении Эльзаса и Лотарингии, зафиксированные в договоре, могут изменить наши позиции, — сказал немецкий посол.

На что Горчаков ответил:

— Это принесло бы вам мало пользы. В наше время договоры имеют призрачную ценность.

Ни один мускул не дрогнул на лице Жомини. Швейниц ядовито парировал:

— Однако, ваша светлость, вы сами выражали сожаление, что мы не связаны с вами никаким договором.

Приблизительно в то же время, как Александр II ставил вопросы перед Вильгельмом в Вене, на Балльплатцен, министр иностранных дел империи Габсбургов венгерский дворянин Дьюла Андраши через специального уполномоченного барона Мюнха обратился с подобным вопросом к канцлеру Бисмарку. На аудиенции у Бисмарка австрийский уполномоченный высказал тревогу Франца-Иосифа, что русские войска в Болгарии доставят Австро-Венгрии немало хлопот. Канцлер, хмыкнув, посоветовал австрийцам в таком случае оккупировать Боснию. А если у Габсбургов возникнет желание активно противодействовать России, они могут договориться о совместных действиях с кабинетом лорда Биконсфилда.

Заявляя так, немецкий рейхсканцлер чётко определил позицию Германии. Она не допустит разгрома Австро-Венгрии, но вместе с тем не намерена воевать против России за балканские интересы империи Габсбургов.

Андраши расстроился: на Вильгельмштрассе не помешают России ввести войска в Болгарию. Бисмарка устраивала война России с Оттоманской Портой.

Прошла неделя, как унялись дожди, и, отпаровав, просохшее поле покрылось первой зеленью.

День смотра Дунайской армии удался тёплым, солнечным. Милютин находился в свите императора. Лошадь нетерпеливо перебирала копытами, и Дмитрий Алексеевич то и дело осаживал её.

Множество знатных гостей понаехало из Кишинёва и ближайших сёл. Украинское и молдавское дворянство, румынские бояре явились целыми семьями. Было весело и шумно.

До ушей военного министра доносились обрывки разговоров:

— Бал у генерал-губернатора?

— Я с вами вполне согласен, засилие господ офицеров…

Седой дворянин с лицом скопца громко рассмеялся:

— Знаю, знаю, чем вы недовольны. Ваша Марийка каблуки сбила с удалым поручиком.

— Господа, господа! — Пытался обратить на себя внимание молодой помещик. — Приглашаю на охоту!

Дама с невероятно перетянутой талией томно ворковала с усатым офицером:

— Ах, штабс-капитан, штабс-капитан…

Войска ждали государя. Он прибыл вместе с великим князем. За каретой следовала сотня лейб-гвардии казачьего полка.

Александр ступил на подножку, чуть замешкался. Ему подвели коня. Царь разобрал поводья, приложил руку к папахе:

— Здорово, солдаты!

— Здра… жела… ваше вели… ство! — раскатилось вдоль строя.

Сегодня император выглядит лучше, нежели вчера, на военном совете в доме предводителя Кишинёвского дворянства господина Семиградова.