Еремей Парнов - Витязь чести: Повесть о Шандоре Петефи

— Не надо преувеличивать, граф, — поморщился Кошут. — И вообще при чем тут Сечени? С ним, по-моему, все ясно.

— Пожалуй, — неохотно признал Баттяни. — Он, конечно, патриот и много сделал для нации, но слишком заискивает перед Габсбургами, нам с ним не по пути.

Мадарасы согласно кивнули.

— Наконец-то! — Кошут довольно потер руки. — По крайней мере, по одному пункту мы достигли полного взаимопонимания. — Он задумался, затем, словно осененный внезапно родившейся мыслью, воскликнул: — Раз уж начали, то давайте продолжим! Попробуем отыскать и другие точки соприкосновения, приемлемые для нас и наших единомышленников?

— Говори, Лайош, — одобрительно кивнул Йожеф Мадарас. — Только достигнув единомыслия, можно надеяться на практические шаги. — Он обернулся к брату за поддержкой. — Всем нам, в конце концов, не обойтись друг без друга.

— Золотые слова! — озарился Кошут. — Все, кому дорога родина, должны стать единым целым, и тогда многое разрешится само собой. Забудем пока о расхождениях и попробуем достигнуть согласия хоть в чем-то. — Он стремительно поднялся, вышел из-за стола и, приоткрыв дверь, окликнул жену. — Тереза, душечка, меня ни для кого нет дома… Слышишь?

— Чего стоит согласие по пустякам, когда нет единства в главном? — скептически пожал плечами Ласло, когда Кошут вернулся на свое место. — Нельзя игнорировать тот, на мой взгляд, наипервейший факт, что мы по-разному представляем себе будущее. Я говорю о форме правления. Я, например, за республику, а ты, Кошут? Ты, граф Баттяни?

— Даже заикаться сейчас о республике самоубийственно! — решительно отказался Баттяни. — И притом наивно. Мы не дозрели пока. Regnum independens [54] Независимое королевство (лат.). — это тот оптимум, который следует отстаивать. Тогда можно надеяться и на собственную таможню, и на самостоятельную денежную систему. Искусственные препятствия на вывоз продукции сельского хозяйства и всяческие помехи, мешающие промышленному росту, сразу же отпадут, как только между нами и короной исчезнет ненужный посредник, засевший в Буде. Венгрии нужен не наместник, а конституционный король.

— Ну вот, — обреченно махнул рукой Ласло. — О какой общей платформе можно тогда говорить? Свобода торговать и свобода жить — совсем разные понятия. Мне действительно куда более симпатичны молодые республиканцы из «Пильвакса», чем аристократические приверженцы Габсбургов.

— Плевал я на Габсбургов и терпеть не могу немцев, — отмахнулся Баттяни. — Но у королей нет национальности. Какого послал господь, тот и хорош.

— Будем реалистами, друзья. Всякий цивилизованный человек предпочтет республику монархии. Но ты, граф, справедливо отметил, что наша Венгрия еще не дозрела до столь высокой стадии национального самосознания. Для большинства народа даже сама идея республики покажется опасной и дикой.

— Не спеши говорить от имени народа, — запротестовал Ласло Мадарас. — Он не снабдил тебя полномочиями.

— Ты что? — отчужденно покосился на него Кошут. — За немедленную революцию? За ужасы крестьянского восстания? — Он скомкал и с отвращением отшвырнул гранки. — Пусть хоть Галиция послужит для тебя предостережением! На нас лежит ответственность за судьбу нации, друзья, и давайте останемся на высоте задачи… И притом, Ласло, разве конституционная независимая монархия хуже нынешнего, столь унизительного для нас состояния? Разве она не шаг вперед по пути прогресса? По пути, если угодно, к республиканскому правлению?

— Что ж, в такой оговорке есть резон, — признал Йожеф.

— Допустим, — вынужденно признал и Ласло Мадарас.

— Вот и отлично! Итак, на ближайшее будущее у нас здесь разногласий нет, — торжественно констатировал Кошут. — Все мы готовы бороться за преобразование страны на новых конституционных началах в духе демократии, свободы, равенства и братства. Так?

Баттяни скривился, как от зубной боли, но ничего не сказал.

Братья Мадарасы ответили неопределенной улыбкой.

— Превосходно, — подвел итог Кошут. — Основа для консолидации оппозиционных сил есть.

— Ты имеешь в виду выборы? — спросил Баттяни.

— Не только. Пора всерьез подумать о сообществе единомышленников. Нам нужна не только общая предвыборная программа, но и нечто более важное…

— Это хорошо, хоть и попахивает заговором, — перебил Кошута импульсивный Баттяни. — Но давайте-ка возвратимся к крестьянам. Корень вопроса в них.

— Ни о каком заговоре не может быть речи, — отчеканил Кошут. — Я имею в виду абсолютно легальную оппозицию со своим уставом, печатным вестником и все такое. В вопросе же о крестьянах все мы давно согласны: крестьяне должны быть освобождены, а повинности уничтожены.

— Освобождены! — взорвался Баттяни. — Конечно же освобождены, но как?! Ты хоть представляешь себе это?

— Я давно думал над этим вопросом. Освобождение конечно же должно сопровождаться выкупом земли.

— И кто ее выкупит? — Граф недоверчиво прищурил глаз.

— Сами крестьяне и, разумеется, правительство. В равных долях.

— Да чтобы выкупить всю землю у помещиков, нужно двести, а то и все триста миллионов форинтов! — возмутился Ласло Мадарас. — Откуда у народа такие деньги?

— Он прав, — граф назидательно цыкнул. — Нет таких денег, а «за так» свою землю никто не отдаст.

— Вспомните, что писал Штанчич! — воскликнул Йожеф. — «Разве не заплатили они кровавого выкупа, — говорил он о крестьянах, — веками неся все повинности да еще отдавая сыновей для защиты родины от врага?» О каком выкупе может идти речь?

— Мало ли глупостей в книгах, — хмыкнул Кошут.

— Все это так, — сокрушенно вздохнул Баттяни, — только нельзя без выкупа, никак нельзя. Иначе это будет не реформа, а революция, беззаконный грабеж… Вот и получается, что мы год за годом толчем воду в ступе, с места не двигаемся, а положение не терпит. Галиция та же… И урожай выдался такой, что не приведи господь. Зимой голод начнется. Того и гляди, голодные бунты вспыхнут.

— Лишнее напоминание, что время не ждет, — наставительно заметил Кошут. — Хватит спорить, хватит бесконечно теоретизировать. Пора приниматься за дело. Если позволите, я берусь подработать примерный манифест оппозиции. Думаю, что трех-четырех месяцев мне хватит. Спорные вопросы постараюсь по возможности обойти. Теперь я лучше представляю себе масштабы наших разногласий. Отрадно, что в главном все мы едины, все выступаем против абсолютизма и экономической зависимости от Австрии, требуем ответственного перед парламентом правительства. Так?

— Так, — подтвердил Баттяни.

— Свобода печати, — подсказал Йожеф.

— Да, мы требуем также свободы печати, — кивнул Кошут.

— Всеобщее избирательное право, — поднял указательный палец Ласло Мадарас. — Без него не может быть ни равенства, ни свободы.